Георгий: Любви к танцу никогда не было. Просто в детстве я очень хотел научиться летать. На первом посещенном мной балете, «Спящей красавице», увидел зависающий прыжок, которому могут позавидовать многие артисты балета. Я загорелся, пошел в училище в нашем городе (Саратов — К.В.). Хотя научиться летать, как птица, так и не получилось.

Александра: я занималась танцами, сколько себя помню. Родители привели меня в школу искусств. Все что там было, музыка, рисование, фортепиано, народные танцы, степ, музыкальный театр, я попробовала и мне очень нравилось. Но получилось так, что я прозевала момент, когда надо было поступать в балетное училище. Плюс я училась в гимназии, всегда была отличницей. Потом в нашу школу пришла педагог из балетного училища, проработала у нас только год, но вдохнула в нас определенную энергию. Позже она предложила мне съездить попробоваться, поступить в училище. Я съездила, меня вроде как взяли, после пятого общеобразовательного класса, это получается первый балетный.

Александра: 10-11. Как раз тогда, когда надо поступать в училище. Меня взяли, я посмотрела на их расписание по общеобразовательным предметам, увидела, что у них один раз в неделю русский язык, два раза математика...

Георгий: общеобразовательная программа в любом хореографическом самая легкая, намного меньше, чем в обычной школе. Просто чтобы человек умел считать и писать.

Александра: нет, у нас хорошая общеобразовалка в Ледяхе (Школа классического танца под руководством Г. И Л. Ледях — К.В.) и отличная гуманитарная основа. Я подумала и решила, что не пойду, хочу образование получить. В итоге так я проторчала в своей гимназии, занимаясь одновременно в школе искусств и балетом, и музыкой, закончила музыкальную школу с красным дипломом. Развивалась, как могла. Когда дело подошло к выбору профессии, конец 8 — начало 9 класса, я поняла, что не хочу сидеть с бумажками. Была идея поступать на журналистику, потому что всегда нравилось писать. Но я не могла найти для себя какого-то в этом места, я не совсем понимала, что мне хочется. Знала, что танцевать нравится. Мне было на тот момент 14 лет. Я нашла школу Ледях, там сказали, что возможность есть, если ты уже занимался классическим балетом. Летом ходила туда на мастер-классы. В 9 класс я пошла опять в свою школу, но потом забрала документы и пришла в Ледях. Я там проучилась 3,5 года. Педагог мой усмотрела во мне что-то, зацепилась за моё желание танцевать, она стала на меня обращать внимание. Это весьма важно, т. к. если на тебя педагоги не обращают внимания, это ни к чему чаще всего не приводит. Лучше пусть орут, ругаются...

Георгий: стульями кидаются...

Александра: В меня кидали! Потихоньку догоняла остальных. У меня был отличный педагог, с ней было очень интересно заниматься. Она мне дала базу не только профессиональную, а ещё и эмоционально успокаивала.

Георгий: хороший педагог- хороший психолог. Если педагог рассматривает в человеке потенциал и раскрывает его, то уже становится легче. Он умеет подогревать интерес, ведь к каждому человеку свой подход. Педагог в ответе за детей, он же им ломает жизнь. У нас в училище каждые 2-3 года отсев за профнепригодность. И что дальше, обычная школа? Знаний не хватает. Педагогу нужно попытаться всех удержать, а это не всегда получается.

Александра: это в государственном училище, а я училась в негосударственном, у нас несколько иначе. У нас никого не отсеивали. Все хотят танцевать, но не каждый готов работать. Педагогам хочется работать с теми, кто стремиться становиться лучше. В моем училище очень хорошие педагоги, индивидуально работают с каждым, кто заинтересован. Кстати, сейчас я поступила на вышку, Московская государственная академия хореографии, педагогика балета. Поступила на очное, придется совмещать работу и учебу.

Георгий: У нас будет семья педагогов. У меня уже есть высшее, я педагог и художественный руководитель народных коллективов. Саратовский педагогический институт, филиал саратовского государственного университета.

Георгий: полтора года назад.

Георгий: Одна из самых легких — Пушкиниана, тема Пушкина в драматических балетах, «Онегин», «Бахчисарайский фонтан», очень ёмкая, ошибиться трудно. По сути то, чем я занимаюсь — это возможность выжить и восполнить свою потребность в наркотике. Наркотик — это сцена, это внимание. Причем ради него я готов отдавать, если нужно, то себя полностью.

Георгий: не думаю, я могу больше. В танце тоже есть свои ограничения, не все можно передать.

Александра: у нас здесь работал один педагог, она работает сейчас в училище, и она предложила после второго курса поработать на Летних балетных сезонах. Нас приняли. К тому же была Екатерина Карпова — бывший педагог, репетитор и танцовщица этой труппы, которая сумела за короткое время объяснить разницу между училищем и театром, это ведь разные вещи, другие связки, комбинации, класс другой, позировка, удлиненные линии, более свободные пластика, выражение лица. Даже училищные концерты — это нечто другое, там гораздо меньше объем. Это ты готовишь в течение года, знаешь каждую мелочь, бояться нечего. А тут очень много нового, костюмов много, спектаклей много, грим, солистов сбить нельзя, порядок нужно знать. Хорошо, что я знаю музыку, мне было проще тот же порядок запомнить.

Георгий: Саша — балетный маньяк, она знает порядок многих спектаклей, даже которые у нас не идут.

Георгий: я ещё в училище устроился в Саратовский государственный театр оперы и балета, работал там 3 года, практику проходил. Мне повезло, со мной много занималось профессионалов. Я никогда не хотел быть солистом, а в корифеи (солисты второго состава — К. В.) мне всегда было интересно — Меркуцио, юродивый из «Юноны и Авось», граф Вишенка. В 2010 году приехала Екатерина Геннадиевна Карпова, работающая у Меликова, она сказала, нужны люди, приезжай. Я приехал, меня взяли в миманс, мне нравилось, позже дали несколько партий, которыми дорожу и до сих пор они мне нравятся, пытаюсь что-то новое привнести, с педагогами советуюсь, с руководством. Таким случайным образом я попал в La Classique. Балет — это такая среда, где все обо всех всё знают, это как большая семья. Приехав сюда, я увидел много знакомых, которые уехали из Саратова или живут в Саратове, но катаются в Москву, в Питер, за границу. Народу все меньше и меньше приходит, нужно быть с мужеством, с характером, любить свое дело. Да и мы не застрахованы от случайных травм, даже когда делаешь все правильно. А на этом карьера может закончиться, иногда даже не начавшись. Мы в этом плане, как каскадеры. А что дальше делать — нас не учили, мы живем сегодняшним днем. Я, например, не знаю, пойду вот в это кафе работать, может, стану официантом года.

Георгий: я пять лет, Саша два года. Труппа постоянно обновляется, можно заметить большие изменения в основном составе с 2010 по 2014 год.

Георгий: завести семью, обустроиться. Возможно, я когда-нибудь сменю Терпсихору на Мельпомену или вообще уйду из этого, будем говорить по-современному, бизнеса, чем-то другим буду заниматься. Я человек, живущий этим днем. Главное — семья. Больше ничего не должно быть в жизни важного. А достижение этой цели — вот он и есть план на будущее. Если будет семья, значит, я на правильном пути. Нету её — ну не судьба, зачем расстраиваться, жизнь одна и нужно её прожить.

Александра: Насчет семьи абсолютно согласна. Хочется чего-то добиться, хочется роста и профессионального, и человеческого, хочется не останавливаться.

Георгий: она же москвичка, тут ничего не останавливается.

Александра: не привыкла с детства. Раз жизнь идет вперед, значит, надо развиваться вместе с ней, зачем стоять на месте. В общем, добиться всего, что можешь. Балет для меня — это самый выгодный синтез того, чем я занималась с детства. Мне нравится музыка, я меломан. Могу послушать классику, очень люблю Бетховена, Чайковского, Шнитке, Шостаковича, Прокофьева, Шопена. Для меня это очень большая эмоциональная подпитка и вообще элементарно меняет настроение. Но при этом я обожаю русский рок.

Георгий: Кино, Пикник, Крематорий, Сплин, Смысловые Галлюцинации, Моральный кодекс.

Александра: плюс у меня еще и Ночные Снайперы, Диана Арбенина, Светлана Сурганова, в общем, люблю разную музыку.

Георгий: многим из наших не понятно, как мы можем совмещать классику и рок, но нельзя жить одним, это слишком узко, особенно для одной жизни. Вот мне 24 года, один раз я проснулся в холодном поту, я понял, что скорее всего я уже скоро проживу половину своей жизни, то есть из 24 лет я помню 14 лет точно, хороших, кое-что из детства. Это такая песчинка, и мне только одним балетом заниматься? Да никогда в жизни! Люблю концерты, выставки, коллекционирую оружие, холодное, огнестрельное, реплики. Нумизматика, марки, наклейки, фотографией занимаюсь. Жизнь очень скоротечна, нужно хотя бы мельком посмотреть во все стороны. Если представить всю нашу жизнь в виде огромной черной комнаты, то в ней я себя чувствую лампочкой в 35 ватт, которая освещает только спичечную головку вокруг себя. Люди, которые чего-то достигли, или гении — это просто небольшой мощный фонарь в 65 ватт, они все равно не успевают увидеть все, что есть в этой комнате. А ведь есть потолок, пол, углы, что-то в них поставлено. Мы можем взять маленький кусок информации, воспринять ещё меньше, а отдать — почти ничего не можем. Хотя мозг наш — дело загадочное, мы его используем только на 30 процентов, а забиваем его всякой ерундистикой типа контакта, инстаграма и так далее. Нужно все пробовать, но никогда не перебарщивать, видеть грань. У меня есть такая философия, что вся жизнь — это математика. Если находишь определенные значения, то можно их подвести под уравнения, то есть под жизненную схему и за счет этого жить.

Георгий: да, можно управлять людьми, можно сделать так, как ты хочешь, чтобы что-то от них получить. Так же и в любви, чтобы не было ссор, надо идти на компромиссы.

Георгий: Выбивается, но это исключение, подтверждающее правило. Схема существует, её просто нужно знать, и тогда жизнь становится легче. Например, мы с Сашей за полтора года жизни ни разу не ругались, находили компромиссы.

Александра: я это делаю незаметно.

Георгий: а я — нарочно. Спорить не нужно.

Александра: для меня балет — выражение эмоций, переживаний, пожалуй, это единственная возможность выразить через музыку свое собственное отношение ко всему, происходящему на сцене. Мне давно хочется высказать что-то своё, почувствовать себя хореографом. Не хватает свободы личности. Мне иной раз, стоя за кулисами, кажется, что я бы по-другому станцевала, сыграла.

Георгий: понимаете, пока нет такой возможности, приходится все это продумывать в себе.

Александра: для меня так и осталось проблемой поставить что-то свое, потому что хочется это сделать не только по своим правилам, хочется выстроить так, как оно должно быть. Нужен помощник, который подскажет, раскрепостит, направит.

Георгий: в этом я Саше не смогу помочь, я по-другому мыслю, у меня все более реалистично.

Александра: например, как в ту ночь, когда мы спорили об истине.

Георгий: Как-то после спектакля было много мыслей, вспомнился булгаковский вопрос «что есть истина». Саша считает, что истина — это много факторов, которые находятся в совокупности. На что я возражаю и говорю, что идеал — это белый цвет.

Александра: для меня лично абсолютной истины нет. Есть относительные истины, которые для каждого разные. Не может быть одной истины для каждого.

Георгий: нет, каждый остался на своих позициях, но при этом мы не поссорились, живем спокойно дальше. Возможно, нас время рассудит, скорее всего, я окажусь неправ. Каждый видит по-своему. Например, у меня есть такая гипотеза. Вы видите траву, на ней зеленые листья. Но вам сказали, что этот цвет зеленый. Вы его видите таким, а я его могу увидеть другим, красным, например.

Георгий: понятно, я сам себе противоречу, но при этом мы нашли несколько интересных образов.

Георгий: Но есть же каноны, по которым нужно жить. Никто не отменял библейские законы.

Георгий: я верю в бога как в какую-то энергию, я знаю, что там что-то есть. Мы превратимся в определенную субстанцию и, возможно, вернемся сюда опять в человеческом обличии. Людям во что-то нужно верить, и они сделали бога. У меня есть такая теория (опять же, себе противоречу): жизнь — это случай, череда случайностей. Меня вообще могло бы не быть. А ещё я мог бы родиться в другой день и это был бы не я. Я случаен и все мы случайны.

Александра: для меня религия — это нечто интимное, не что-то напоказ, что-то более глубокое, которое человек носит внутри себя. Мне нравятся красивые церкви, но есть более сокровенные места, например, в Питере для меня — Казанский собор. Он огромный, но при этом в нем есть какая-то духовность. Это не обязательно может быть какая-то церковь, просто место. Если ты веришь, чувствуешь, тебе не нужны определенные постулаты.

Георгий: А какие здесь могут быть правила? Ты хочешь попросить или поблагодарить, встань в углу и сделай это.

Георгий: это показуха.

Александра: Я, например, не могу не выйти на сцену, не перекрестившись и не попросив бога, чтобы все было нормально. Однако это не классическая христианская молитва, просто «господи, помоги».

Георгий: хотя церковь против балета, это не богоугодное дело. Мы перевоплощаемся, как дьяволы. А я иногда прихожу просто поговорить со сценой наедине. «Миленькая моя, хорошенькая, помоги, давай подружимся». По сцене стучать нельзя.

Георгий: нет, это шизофрения. Разговариваешь с неодушевленными предметами.

Александра: а я теперь пуанты надеваю с правой ноги, а раньше надевала с левой. Это просто привычка, но мне так спокойней.

Александра: в Москве я такой церкви для себя не нашла. Есть деревня, в которой я детство проводила летом, там есть небольшая церковь, самая обычная, но мне в ней очень хорошо, спокойно и уютно. В Большом театре я себя так не чувствую. Я прихожу, мне нравится, классно, красиво, но не моё. Я люблю театр Станиславского, я там чувствую себя, как дома.

Георгий: родина, Саратовский театр.

Александра: а для меня — сцена у нас в Зиле, там, где я училась. Госэкзамен на втором курсе, концерты, спектакли, очень многое с ним связано.

Георгий: понимаешь, что ты там, где нужен. У вас такое тоже, наверное, бывает, идете по Москве и что-то вас подпитывает через ноги, хоть они и в кроссовках. И тут так же: подпитался — и год можешь не приходить. Арбат — это одно из любимых мест в Москве. Люблю останавливаться у стены Цоя. Смотришь на художников, музыкантов, понимаешь, что эти самородки дадут фору любому профессионалу. Потому что они знают, зачем они там.

Александра: как здесь, в Камергерском, молодой человек играл на гитаре не за деньги, а для себя. Отлично играл!

Георгий: главное — чтобы было в кайф! Вот мой отец — травматолог, ему нравится его работа, хотя она и сложная, требует сил.

Александра: а я очень люблю тянуться. Для других это тяжело и больно, а мне в удовольствие, я даже засыпаю на шпагате.

Александра: у меня самые серьезные отношения всегда были с классикой, с современными пока не сложилось, может когда-нибудь почувствую желание. Очень люблю народные танцы.

Георгий: Для меня средство выражения любое, мне если скажет репетитор, танцевать модерн — буду. В современном танце совсем другая специфика, это нужно ещё своё тело переделать. Это как пересесть с автомата на механику.

Георгий: Меркуцио из «Ромео и Джульетты», юродивый из «Юноны и Авось», вставной па-де-де из «Жизели», юноша из «Бахчисарайского фонтана». Я люблю партии драматические, которые плохо оканчиваются, они мне всегда трудно давались. Например, с юродивым мы репетировали больше двух месяцев, практически до нервных срывов. Для спектакля хорошо, а психологически восстанавливаться долго.

Георгий: Наверное, «Юнону и Авось», чтобы это был мой постоянный спектакль. Не лезу за славой, хочу просто делать свое дело, которое, надеюсь, умею делать.

Александра: интересные корифеевские партии, невеста в «Лебедином озере», конечно, виллисы, я тащусь от музыки, я вообще очень «Жизель» люблю, поэтому ловлю кайф. Дети в «Щелкунчике», потому что свободное поведение, можно реагировать. Трепетно отношусь ко всем вариациям, которые я репетировала со своим педагогом в училище: Китри, фея сирени, Одалиска из «Корсара». А ещё из балета Ролана Пети «Клавиго», я танцевала партию хозяйки игорного дома, дьявола в юбке. Это был своеобразный опыт, которым я очень дорожу и который доставил мне массу удовольствия.

Георгий: приятного просмотра.

Александра: мы даже не знаем, кто танцует главные партии.

Георгий: у нас это рядовой спектакль, в котором мы должны выложиться, сделать все возможное.

Александра: в «Жизели» я обожаю второй акт.

Георгий: Балетоман!

Александра: Во многом важен не только балетный текст, не только текст литературный, но и музыка. Лично для меня музыка, музыка и ещё раз музыка. В ней можно услышать гораздо больше.

Георгий: и тараканы в голове.

Георгий: этим мы как раз и различаемся.