Тогда, во второй половине 17 века, церковные реформы повернули систему в сторону европейской культуры. Наверное, это нормально, потому что в процессе синтеза появилось много прикольного. В истории искусства всё можно отследить. Вообще 19 век не очень ценится, в то время много чем позакрашивали древнего для церковных нужд, ссылаясь на моду и богослужебные мотивы. Поэтому реставраторы часто конфликтуют с церковью. Сейчас это особенно остро, т.к. церкви перешли многие музейные объекты. Конфликт на конфликте, то обманут, то наймут дешёвых рабочих на специализированные операции (реставрационные иль художественные)... Церковь самодурствует, а решение пластических задач и закон красоты актуальны в вечностной категории.

Троллинг полезен для самообладания, это, наверное, обучающая программа этой эпохи. Идиотизм же ближе к искусству, т.к. затрагивает более иррациональные моменты. Там, где нет здравого смысла, возникает нечто, не связанное
с миром обычного шаблонного восприятия. Например, партия, которая идёт против здравого смысла, — это вроде забавно. Лозунги, где призывают вернуть крепостное право или отменить пенсии...

Тролль, как и художник, призван вступить в диалог с обществом, используя часто запрещённые приёмы, как это показали первыми дадаисты век назад, ведь задача — не закошмарить, а выявить проблематику, которая видится художнику. Тролль, наверное, менее осознан, чем настоящий художник, потому что его мотивы в другой плоскости и не всегда дорастают до искусства. В древности художники служили обществу в первую очередь для разгона ментальной системы в сторону мистических запросов населения. Нынешние тоже часто, ведь поиск истины всегда на повестке дня для людей всех категорий и направлений мысли, даже у тех, кто ни во что не верит. Это философия, которая требует усилий и веры.

Пример крутого тролля в искусстве — это, пожалуй, Олег Кулик, психопат, который из имитации состояния невинного блаженства и веры в возвращение в утраченный, идеалистичный мир из библейской традиции превращается в чудовище. Его глумление выходит из рамок привычного искусства своей агрессией и меланхоличностью, оно застёбывает, как только можно, всё, что попадется под руку.
А обстановка с церковью и её отношениями с инакомыслящим пластом населения известна всем давно. В прошлые века такие ребята, как Эль Греко, так тонко троллили своих «духовных» авторитетов, что придраться было сложно. Всё вроде нормально, но подвох очевиден. Вообще это не то, что надо вскрывать, просто так получается само по себе, вместо красоты, мы стали тратить внимание на несовершенство.

Ну, мне хочется отметить как полутроллю, что при всем культурном разнообразии
и эстетическом наполнении должно быть единое мощное понимание, что красота — и есть то,
к чему стремятся все, осознанно или нет. Ведь она — причина и цель реальности.

Один из. Это очень важно. Вставляет тогда, когда минимальными средствами получается клёвое, все чувствуют это, и кажется, что сам можешь так. Легкость — это клёвое ощущение, все его любят. Продвинутые мистики говорят, что реальность на самом деле лёгкая и прекрасная, потому что соткана из любви. Задача честного художника дать проекцию этой улучшенной действительности. В мире всё имеет градацию, существуют очень крутые проекции, и ощущение их, как у Ван Гога или Пьера Бонара, опьяняют неким дежавю.