декабрь 2020
Интервью с врачом-рентгенологом
Дмитрием Бойко
Дмитрием Бойко
Беседу вела Катеринa Вендилло
Дмитрий - врач-рентгенолог в Федеральном центре мозга и нейротехнологий ФМБА России и ФГБУ Нмиц онкологии им. Н. Н. Блохина Минздрава России, а также консультант ООО «Брунел Рус» и внештатный специалист по применению КТ в ООО «Сименс здравоохранение».
Мы поговорили о ковиде и масочном режиме, а также о нейросетях вместо врачей, работе в регионах и копеечных зарплатах, выживании за счёт огорода, врачебной лжи, проблемах в российском здравоохранении и многом другом.
Мы поговорили о ковиде и масочном режиме, а также о нейросетях вместо врачей, работе в регионах и копеечных зарплатах, выживании за счёт огорода, врачебной лжи, проблемах в российском здравоохранении и многом другом.
— Дима, никогда не жалел, что пошел в медицину? Иногда хочется сменить профессию?
Я попал в медицину, можно сказать, достаточно случайно. С юности хотел быть программистом, учился в техническом лицее, готовился поступать в МГУ на ВМК. Но в последний момент передумал и подал документы на физфак, не подготовив достаточно физику, в итоге я не добрал 1 балла на бюджет и попал в МАИ на прикладную математику – тогда можно было поступать с олимпиад.
На второй год учебы в МАИ я фактически перестал ходить в институт, наступило какое-то разочарование в профессии, был переломный жизненный этап. Мне было 19 лет, хотелось немного других вещей, чем учеба. В итоге я попробовал сдать сессию, понял, что все тщетно и попробовал уйти в академический отпуск, что тоже не вышло. Таким образом, меня отчислили за потерю связи с институтом, так и было записано в приказе.
На полгода я ушел в свободное плавание. Случайно познакомился с Владимиром Владимировичем Шахиджаняном и устроился к нему работать в компанию Эргосоло (фирма занимается поддержкой его продукта «Соло на клавиатуре», который пришлось полностью пройти, чтобы устроиться на работу). Я решил, что буду поступать на психологический факультет в МГУ (не давал мне покоя этот вуз, ведь я там жил в общежитии в ГЗ первые 4 года своей жизни), мне хотелось помогать людям, и в тот период был интерес к психологии.
Потихоньку я начал готовиться к поступлению, но делал это достаточно пассивно, биологию практически не готовил. В итоге я даже и не стал подавать документы. Но в тот же год поступало несколько моих друзей. С одним из них я начал ходить на экзамены в разные вузы, в это же время я узнал, что во втором медицинском институте (РГМУ) есть медико-биологический факультет с отделениями медицинской биофизики, биохимики и кибернетики. Друг подал документы на биохимию, где завалил химию, а я подал на биофизику и умудрился поступить.
На второй год учебы в МАИ я фактически перестал ходить в институт, наступило какое-то разочарование в профессии, был переломный жизненный этап. Мне было 19 лет, хотелось немного других вещей, чем учеба. В итоге я попробовал сдать сессию, понял, что все тщетно и попробовал уйти в академический отпуск, что тоже не вышло. Таким образом, меня отчислили за потерю связи с институтом, так и было записано в приказе.
На полгода я ушел в свободное плавание. Случайно познакомился с Владимиром Владимировичем Шахиджаняном и устроился к нему работать в компанию Эргосоло (фирма занимается поддержкой его продукта «Соло на клавиатуре», который пришлось полностью пройти, чтобы устроиться на работу). Я решил, что буду поступать на психологический факультет в МГУ (не давал мне покоя этот вуз, ведь я там жил в общежитии в ГЗ первые 4 года своей жизни), мне хотелось помогать людям, и в тот период был интерес к психологии.
Потихоньку я начал готовиться к поступлению, но делал это достаточно пассивно, биологию практически не готовил. В итоге я даже и не стал подавать документы. Но в тот же год поступало несколько моих друзей. С одним из них я начал ходить на экзамены в разные вузы, в это же время я узнал, что во втором медицинском институте (РГМУ) есть медико-биологический факультет с отделениями медицинской биофизики, биохимики и кибернетики. Друг подал документы на биохимию, где завалил химию, а я подал на биофизику и умудрился поступить.
Медико-биологический факультет – это что-то среднее между наукой и медициной. После его окончания многие идут в науку, ведь в медицине мы можем заниматься только диагностикой – это КЛД, УЗИ, рентгенология, функциональная диагностика.
До 5-го курса я думал, что пойду в науку, ходил в разные лаборатории, даже устроился в институт высшей нервной деятельности лаборантом, параллельно я мыл виварий и учился ставить опыты на улитках и крысах. Но в институте не срослось после года работы, я понял, что к чистой науке я не очень сильно расположен.
На четвертом-пятом курсах у нас, наконец, начались полноценные клинические предметы – терапия, хирургия, и я все больше и больше начал понимать, что хочу стать врачом. Самая интересная из специальностей мне показалась именно рентгенология. На шестом курсе я пошел в кружок, начал присматривать, куда пойти в ординатуру. В итоге судьба меня занесла в РОНЦ им Блохина, куда и поступил, предварительно написав там дипломную работу.
Получается, что работать по специальности я начал только после 8 лет учебы в универе. После ординатуры я устроился в московский областной противотуберкулезный диспансер. Первая зарплата, которую я получил, была 30 тысяч, что было достаточно обидно, ведь с 6 курса я подрабатывал дежурным сисадмином, получая такую же зарплату. Потом после 3х месяцев испытательного срока зарплата возросла уже раза в полтора, что было приятнее.
Мне очень повезло с моим учителем, это был Тюрин Игорь Евгеньевич, главный внештатный рентгенолог и один из лучших специалистов по заболеваниям легких в нашей стране. Он был приглашенным профессором в диспансере, и несколько раз в месяц мы подбирали ему на консультацию самые сложные случаи. Это лучший опыт учебы в жизни, который окончательно привил любовь к профессии.
На четвертом-пятом курсах у нас, наконец, начались полноценные клинические предметы – терапия, хирургия, и я все больше и больше начал понимать, что хочу стать врачом. Самая интересная из специальностей мне показалась именно рентгенология. На шестом курсе я пошел в кружок, начал присматривать, куда пойти в ординатуру. В итоге судьба меня занесла в РОНЦ им Блохина, куда и поступил, предварительно написав там дипломную работу.
Получается, что работать по специальности я начал только после 8 лет учебы в универе. После ординатуры я устроился в московский областной противотуберкулезный диспансер. Первая зарплата, которую я получил, была 30 тысяч, что было достаточно обидно, ведь с 6 курса я подрабатывал дежурным сисадмином, получая такую же зарплату. Потом после 3х месяцев испытательного срока зарплата возросла уже раза в полтора, что было приятнее.
Мне очень повезло с моим учителем, это был Тюрин Игорь Евгеньевич, главный внештатный рентгенолог и один из лучших специалистов по заболеваниям легких в нашей стране. Он был приглашенным профессором в диспансере, и несколько раз в месяц мы подбирали ему на консультацию самые сложные случаи. Это лучший опыт учебы в жизни, который окончательно привил любовь к профессии.
О том, чтобы уйти, я никогда не думал, хотя иногда возникают мысли заняться параллельно программированием. Сейчас самая актуальная тема в медицине — это создание и обучение нейросетей, искусственный интеллект. Я думаю, что лет через 10-15 нейросети потихонечку будут заменять врачей.
— Где было сложнее всего работать, по твоему опыту? В смысле организации рабочего процесса.
Сложнее всего было работать в Первой Градской больнице. Я хотел туда попасть около полутора лет, на работу. Так как это скоропомощная больница, там огромнейший спектр патологии, очень хотелось набраться опыта. В итоге, каким-то чудесным стечением обстоятельств меня туда взяли на подработку. Я вспоминаю о работе там как о лучшем времени для практики. Мы всегда работали вдвоем со сменщиком, и начинающего врача ставили всегда с более опытным врачом, чтобы сложные случаи всегда можно было обсудить вместе. Сложность была в том, что пациентов там было за сутки больше 100, писать надо было быстро, периодически была разная сложная патология, запущенные случаи, политравма.
— Каково работать в скоропомощных больницах? Что было самым легким из твоих обязанностей там?
Через год работы в туб диспансере я устроился работать в Красногорскую больницу – это широкопрофильная скоропомощная больница, первый мой опыт. Эти больницы интересны обширностью патологии и своей динамикой, заключения нужно отдавать быстро, но большой плюс в том, что часто приходят лечащие доктора, например, хирурги, которым сразу нужно идти на операцию, и можно все обсудить и показать
Обязанности рентгенолога — это контроль качества получаемого исследования и интерпретация снимков. Если средний медицинский персонал опытный, то качество всегда получается на хорошем уровне. В принципе, интерпретация исследований – это основная наша работа.
Из патологии для меня самой легкой была грудная полость, так как я набрался много опыта в туб диспансере, где очень много было дифференциальной диагностики.
Обязанности рентгенолога — это контроль качества получаемого исследования и интерпретация снимков. Если средний медицинский персонал опытный, то качество всегда получается на хорошем уровне. В принципе, интерпретация исследований – это основная наша работа.
Из патологии для меня самой легкой была грудная полость, так как я набрался много опыта в туб диспансере, где очень много было дифференциальной диагностики.
Самое обидное, что, в серьезных скоропомощных больницах копеечные зарплаты и огромная текучка кадров из-за этого. Если бы зарплаты были адекватны нагрузке, было бы все по-другому. По какой-то причине в поликлиниках зарплата может быть в полтора-два раза выше, чем в больнице.
— На твой взгляд, меры, принимаемые по всему миру по борьбе с ковидом, достаточные? Нужные?
Это самая сложная и злободневная проблема на данный момент, конечно же. Я не эпидемиолог, высказываться по этому вопросу могу с трудом, могу изложить только частное мнение.
Я лично переболел достаточно легко, всего 2 дня повышенной температуры. Также в моей семье болели бабушка, дедушка и мама. Дедушка, к сожалению, не пережил, хотя дожил до 84 лет.
Я лично переболел достаточно легко, всего 2 дня повышенной температуры. Также в моей семье болели бабушка, дедушка и мама. Дедушка, к сожалению, не пережил, хотя дожил до 84 лет.
По поводу масочного режима статистически получили данные, что заболеваемость достоверно снижается. Самые частые места заражения людей – это общественный транспорт и мероприятия. Смертность от ковида действительно в несколько раз выше гриппа. Готовы ли мы платить ценой жизней своих близких, отменяя все ограничения?
— Насколько верны российские способы борьбы с пандемией?
Могу смотреть только со стороны нашей службы. КТ в диагностике пневмонии – это, разумеется, золотой стандарт, на классическом рентгене пневмонии на ранних стадиях не видно вовсе. Но нужно ли делать КТ без наличия клинической картины? Не нужно, но мы имеем огромнейших поток из пациентов, у которых ничего не находим, либо находим 1 стадию, которая не требует контроля, опять же, без изменения клинической картины.
Я много езжу сейчас по ковидным больницам, количество исследований за сутки переваливает 100, иногда даже больше 200 в отдельных местах. Это бешеная нагрузка на врачей, лаборантов и вообще на технику. Но у пациентов ажиотаж, они думаю что без КТ они начнут тут же умирать и готовы идти делать исследование туда, где они реально могут заразиться, требуют назначение исследования от клиницистов, которым, как в анекдоте, проще дать, чем объяснить почему нет. Все в ковидных госпиталях работают самоотверженно и на износ.
Я много езжу сейчас по ковидным больницам, количество исследований за сутки переваливает 100, иногда даже больше 200 в отдельных местах. Это бешеная нагрузка на врачей, лаборантов и вообще на технику. Но у пациентов ажиотаж, они думаю что без КТ они начнут тут же умирать и готовы идти делать исследование туда, где они реально могут заразиться, требуют назначение исследования от клиницистов, которым, как в анекдоте, проще дать, чем объяснить почему нет. Все в ковидных госпиталях работают самоотверженно и на износ.
— Как врачи относятся к своей работе в разных регионах? Как выживают на маленькие зарплаты?
Случайных людей в медицине практически нет, большинство врачей, которых я встречал в регионах – прекрасные люди, но совершенно разные специалисты. Чем дальше от центра, тем хуже с постдипломным образованием и ниже требования, так как очереди на их места особо нет.
Но большая часть врачей достаточно грамотна, в современный век цифровых технологий можно достаточно легко добывать знания, было бы желание и мотивация.
Зарплаты в регионах действительно оставляют желать лучшего, я помню, в 2014 году моя тогда супруга получала в Йошкар-Оле зарплату около 15-20 тысяч за работу сутки через сутки, так как у них сломался аппарат КТ и МРТ перевели в круглосуточный режим, а в отделении было всего 2 врача, кто мог описывать МРТ.
Но большая часть врачей достаточно грамотна, в современный век цифровых технологий можно достаточно легко добывать знания, было бы желание и мотивация.
Зарплаты в регионах действительно оставляют желать лучшего, я помню, в 2014 году моя тогда супруга получала в Йошкар-Оле зарплату около 15-20 тысяч за работу сутки через сутки, так как у них сломался аппарат КТ и МРТ перевели в круглосуточный режим, а в отделении было всего 2 врача, кто мог описывать МРТ.
Как они выживают? Мне очень сложно, сказать. Видимо, человек – это такое существо, которое может приспособиться практически ко всему. Помню, лаборант в Йошар-Оле рассказывал, что их спасают огороды. Очень много чего покупать не надо.
Интересно, что ковид очень сильно улучшил положение зарплат в регионах, многие врачи в ковидных госпиталях смогли значительно улучшить свое материальное положение, ведь зарплата возросла реально в несколько раз.
Интересно, что ковид очень сильно улучшил положение зарплат в регионах, многие врачи в ковидных госпиталях смогли значительно улучшить свое материальное положение, ведь зарплата возросла реально в несколько раз.
— Самые необычные случаи в твоей практике. Те, что врезались в память.
Помню, я описывал у молодой девушки, около 35-40 лет, с раком яичников карциноматоз легких (метастатическое поражение лимфатической системы легких), который ранее неправильно интерпретировали. Я помню боль в ее глазах, когда рассказывал ей о диагнозе. Помню перелом черепа и кровоизлияние под мозговую оболочку у молодой девушки, которая просто упала, катаясь на электросамокате, она была без сознания, помню испуганные глаза ее парня, который был с ней. При немедленном оперативном вмешательстве в таких случаях можно не только спасти жизнь, но и обойтись без серьезных последствий. С девушкой после операции было все хорошо, в итоге.
— Что главное в работе зав. отделением? Что нужно уметь администратору в больнице?
После трех лет работы врачом судьба мне предоставила случай стать заведующим отделением лучевой диагностики в туберкулезной больнице, где я проработал около 3 лет в этой должности.
Я считаю, что главное – это качество заключений твоего отделения. Необходимо периодически устраивать аудиты, обязательно понимать, кто из врачей на что способен, как часто он ошибается, где у него слабые моменты, и с этим уже работать. Либо врач становится лучше, повышает качество своих знаний, либо он просто начинает тянуть свою лямку, досиживать до пенсии.
К сожалению, у нас в медицине не так-то просто уволить сотрудника, особенно пенсионера, в том случае, если он перестал справляться со своей работой. Нужно давать дорогу молодым, если ты работать не хочешь, я так думаю. Надеюсь, что так же буду думать и через 40 лет.
Конечно, можно описывать большую часть исследований самому, но зачем тогда нужны другие сотрудники?
Второе – это умение ладить с хорошими докторами, но со сложным характером, находить к ним подход.
Ну и третье, одно из самых важных в работе заведующего лучевой диагностикой – это работа с документацией. Редко когда в больницах есть отдельные люди, которые полностью отвечают за документооборот отделения лучевой диагностики. Чаще всего документы ложатся на плечи заведующего и отнимают львиную долю времени.
Я считаю, что главное – это качество заключений твоего отделения. Необходимо периодически устраивать аудиты, обязательно понимать, кто из врачей на что способен, как часто он ошибается, где у него слабые моменты, и с этим уже работать. Либо врач становится лучше, повышает качество своих знаний, либо он просто начинает тянуть свою лямку, досиживать до пенсии.
К сожалению, у нас в медицине не так-то просто уволить сотрудника, особенно пенсионера, в том случае, если он перестал справляться со своей работой. Нужно давать дорогу молодым, если ты работать не хочешь, я так думаю. Надеюсь, что так же буду думать и через 40 лет.
Конечно, можно описывать большую часть исследований самому, но зачем тогда нужны другие сотрудники?
Второе – это умение ладить с хорошими докторами, но со сложным характером, находить к ним подход.
Ну и третье, одно из самых важных в работе заведующего лучевой диагностикой – это работа с документацией. Редко когда в больницах есть отдельные люди, которые полностью отвечают за документооборот отделения лучевой диагностики. Чаще всего документы ложатся на плечи заведующего и отнимают львиную долю времени.
— Как относишься к врачебной лжи? Когда доктора пытаются скрыть диагнозы рази спокойствия больного и семьи? Или под давлением администрации?
К врачебной лжи я отношусь достаточно плохо. Я считаю, что больной имеет право знать, что с ним происходит, особенно, если жить осталось недолго. С другой стороны, есть понятие медицинской тайны и пациент может скрыть от семьи диагноз, врач в таких случаях не имеет права ничего рассказывать родственникам.
Когда врачи скрывают диагноз самому пациенту под давлением администрации – это уже преступление, но действует закон круговой поруки, к сожалению.
Когда врачи скрывают диагноз самому пациенту под давлением администрации – это уже преступление, но действует закон круговой поруки, к сожалению.
Нужно понимать также позицию главных врачей – это реально расстрельная должность. Обычно главного врача назначает министерство здравоохранения региона. А министерство очень сильно зависит от политики. Я как-то общался с одним главным врачом. Ему не позавидуешь, потому что на распределение бюджетов очень сильно могут влиять личные отношения, а не реальные потребности. Место очень шаткое, может быть очень хлебным, а может просто обычной работой, все зависит от личных качеств человека.
— Многочисленные поездки сильно влияют на восприятие страны и людей? У тебя как-то изменилось мнение о России после того, как ты начал ездить?
У меня есть подработка от фирмы Сименс, где я являюсь специалистом по клиническому обучению на их оборудовании. Последнее время я езжу в месяц около 4-6 раз, общаюсь с совершенно разными людьми. Я любил путешествовать с самого детства, ведь я каждое лето, ездил на сборы по спортивному ориентированию. Но я бы не хотел работать так, как на основном месте, ведь я бы начал терять навыки диагноста.
Я могу побывать в таких точках нашей страны, где никогда бы не побывал просто так. Якутия, Сахалин, Красноярский край, Инта – это одни из самых интересных командировок. Заброска на вертолете МИ-8 во временный ковидный госпиталь на крупнейшие золотодобывающие карьеры нашей страны. Сплошная романтика и приключения.
Я могу побывать в таких точках нашей страны, где никогда бы не побывал просто так. Якутия, Сахалин, Красноярский край, Инта – это одни из самых интересных командировок. Заброска на вертолете МИ-8 во временный ковидный госпиталь на крупнейшие золотодобывающие карьеры нашей страны. Сплошная романтика и приключения.
Мнение о России у меня особо не изменилось, хотя мне все же сложно представить, как люди могут выживать на зарплату в 15 тысяч рублей.
— В чем основная проблема российской медицины сегодня?
Первое – это низкое качество медицинского образования, как в институте, так и в ординатуре. Я думаю, что начинать нужно именно с университета, поднимая серьезно зарплату педагогам, убирая коррупцию.
Во вторых, менять образование в ординатуре, потому что, чаще всего, докторам в клинике на тебя абсолютно наплевать (конечно, бывают и исключения). Ну а в хирургических специальностях хорошо готовить врачей – значит растить себе конкурентов.
Бывает, что за время ординатуры хирург не сделает ни одной операции сам и максимум, к чему он годен – это делать перевязки и писать рецепт на антибиотики.
Также в большинстве стран ординатура около 5 лет, а у нас всего два года. И в ординатуре люди также получают приличные деньги, на которые они могут спокойно оплачивать себе жилье и жить. А у нас сейчас обратная тенденция, почти вся ординатура теперь платная, за год учебы нужно платить 200, а иногда и 400 тысяч в год.
Третье – это абсолютно не нормированный график работы и дичайшие перегрузки, что ведет в конечном итоге к врачебным ошибкам и выгоранию.
Во вторых, менять образование в ординатуре, потому что, чаще всего, докторам в клинике на тебя абсолютно наплевать (конечно, бывают и исключения). Ну а в хирургических специальностях хорошо готовить врачей – значит растить себе конкурентов.
Бывает, что за время ординатуры хирург не сделает ни одной операции сам и максимум, к чему он годен – это делать перевязки и писать рецепт на антибиотики.
Также в большинстве стран ординатура около 5 лет, а у нас всего два года. И в ординатуре люди также получают приличные деньги, на которые они могут спокойно оплачивать себе жилье и жить. А у нас сейчас обратная тенденция, почти вся ординатура теперь платная, за год учебы нужно платить 200, а иногда и 400 тысяч в год.
Третье – это абсолютно не нормированный график работы и дичайшие перегрузки, что ведет в конечном итоге к врачебным ошибкам и выгоранию.
Ну и четвертое – это зарплаты самих врачей, иногда без слез не взглянешь. В Германии, например, во всех землях более менее стабильно высокая зарплата у любого среднего врача, который звезд с неба не хватает.
— Ты министр здравоохранения. Твои первые пять решений.
1. Назначить минимально высокую зарплату, с которой невозможно было бы мухлевать и которая была бы прописана полностью в трудовом договоре, а не окладная ее часть и большая часть – это премия.
2. Ввести минимально высокую зарплату для преподавателей медицинских вузов, чтобы не было желания брать взятки, чтобы люди боялись потерять эту работу.
3. Повысить продолжительность ординатуры до 5 лет с выплатой нормальной заработной платы, на которую можно действительно жить.
4. В профессиональный стандарт по рентгенологии внести биофизиков и кибернетиков, ведь у выпускников этих специальностей хотят отобрать возможность быть рентгенологами, что обидно.
5. Реформировать систему ОМС, сейчас многие государственные организации работают убыточно, к сожалению.
2. Ввести минимально высокую зарплату для преподавателей медицинских вузов, чтобы не было желания брать взятки, чтобы люди боялись потерять эту работу.
3. Повысить продолжительность ординатуры до 5 лет с выплатой нормальной заработной платы, на которую можно действительно жить.
4. В профессиональный стандарт по рентгенологии внести биофизиков и кибернетиков, ведь у выпускников этих специальностей хотят отобрать возможность быть рентгенологами, что обидно.
5. Реформировать систему ОМС, сейчас многие государственные организации работают убыточно, к сожалению.
Другие публикации, которые могут быть Вам интересны: