Можно сказать, меня свела с ним мама. Она рассказывала, что в раннем детстве, стоя в кроватке, я начинала танцевать, как только слышала музыку. В 5 с половиной лет меня отдали на фортепиано и в танцевальный кружок. Фортепиано до сих пор остается моей главной страстью, но музыкой я не занималась уже много лет, очень надеюсь когда-нибудь возобновить. Хочется расслабиться и, будучи наедине с собой, играть. Балет я, конечно, тоже полюбила, он для меня — выражение музыки танцем.

Разную, и классическая нравится, и современная, что-то из поп-музыки тоже. Но классика дает больше эмоций, раскрывает, заставляет размышлять.

Да. Танец — это проявление внутренней музыкальности. Тело будто бы само чувствует музыку, я могу реагировать на какие-то синкопы, где-то перестоять в арабеске, а где-то, наоборот, ускориться, она меня ведет. Иногда случается эйфория: свет, музыка, ощущение праздника настолько переполняют, что кажется, будто ты паришь где-то над собой.

Не так часто, конечно. Невозможно это поймать, если ты уставший или нехорошо себя чувствуешь. К тому же с возрастом становится немного сложнее, могут появиться определенные травмы, которые не всегда дают возможность получить от этого максимальное удовольствие, отдаться этому сполна.

Педагоги, которые работали со мной в детстве, все время советовали маме отдать меня в профессиональный танец. Когда я училась в челябинской 10-й Школе искусств, нам посоветовали пойти в студию при театре. В театре снова педагоги заметили, что я стараюсь и у меня хорошо получается. Художественный руководитель посоветовал отвезти меня в хореографическое училище. Так что шансов избежать танца просто не было. Мама повезла меня в Москву, чтобы там поступать в хореографическое училище, куда меня не взяли с первого тура. Потом мы поехали в Петербург, но он мне пришелся не по душе, в училище поступать мы не стали.

Не знаю, мне показалось, что там было немного мрачно. Потом мы поехали в Пермь, где меня взяли в Пермское хореографическое училище. В 2006 году я снова была в Петербурге, думала о переменах в своем творческом пути, но все равно склонилась к Москве, тут больше возможностей.

Конечно, нравилось, когда ты столько этому отдаешь, приходит удовольствие. Но каждый раз, когда портилось настроение или случались какие-то сложности, я брала ключ от фортепианного зала и могла играть часами, выплескивая эмоции, восстанавливаясь.

Я забыла все и всех, ходила утром на балет, вечером на джаз, каждый день, балетом продолжаю заниматься до сих пор. Было сложно психологически, потому что ты урод по сравнению с теми, кто танцует давно. Ты не гнешься, не попадаешь в такт, не успеваешь за текстом и находишься в полной фрустрации первые полгода. Потом становится легче, но долгое время приходится работать с данными, чтобы хотя бы сесть на шпагат. И не на один, а на три.

Нет, никогда не могла импровизировать ни в игре, ни в танце. Мне сложно давалось сольфеджио, а играть с листа — наоборот, легко. А потом я поняла, что могу через себя воплотить музыку в реальность, и начала получать наслаждение от балета.

Совершенно случайно. Я работала в Челябинске, танцевала в Каире по контракту, часто ездила на гастроли с московской труппой и в какой-то момент устала от разъездов, мне захотелось устроиться в театр на постоянное место. В тот момент моя подруга уехала с мужем в Литву и пришла работать в Литовский театр, она рассказывала о нем много хорошего: замечательная обстановка, прекрасный художественный руководитель Татьяна Седунова, закончившая киевское училище и любящая русскую школу, интересный репертуар, в котором и классика, и современный танец, и балеты Эйфмана. Я подумала: «почему бы и мне не попробовать». Прилетела, сделала класс, и мне предложили контракт. Правда, работать у них я начала только через год, нужно было закрыть запланированное. Не было ни одного дня, чтобы я разочаровалась, не смотря на то, что иногда бывают сложности. У меня появилась замечательная возможность себя реализовать: я танцевала всё, не только сольные партии, но также и вторые, двойки, тройки... а потом судьба дала мне шанс и, вылетев из зрительного зала на сцену, я станцевала «Жизель».

На тот момент в театре работала великая литовская балерина Эгле Шпокайте. Однажды она должна была танцевать «Жизель», её партнером был приглашенный солист из Латвии, я не была с ним знакома. Мой художественный руководитель пригласил меня посмотреть спектакль из зала, видимо, у неё были какие-топредчувствия. Спектакль начинается, появляется Жизель, и я вижу, что у неё какие-то проблемы с ногой. Перед встречей с Альбертом она просто ушла за кулисы! Он продолжал как-то импровизировать, обыграл эту сцену один, но этого я уже не видела, потому что, не помня себя, бежала с балкона в гримерную! Мне помогли сделать прическу, пока я гримировалась. За кулисами я, надевая пуанты, договорилась с партнером о том, как мы будем танцевать. Через 15 минут открыли занавес, и я, не разогреваясь, не готовясь, станцевала спектакль.

Прошло все очень хорошо, без проблем, в том числе благодаря высокому профессионализму дирижера, который внимательно следил за моими движениями.

Я думаю, что для любого артиста какие-то перемены — это всегда новые возможности и карьерный рост, потому что тебе встречаются разные спектакли, разные хореографы, разная публика. Когда едешь по миру и видишь, как все это происходит в других странах и городах — это тебя здорово формирует как творческую личность.

Мне это было совсем не сложно, я привыкла к перемещениям с детства. К тому же ты всегда чувствуешь, что взял от театра всё, что можно, повторять одно и то же не интересно, ты молод, хочешь чего-то ещё... Благодаря Сергею Боброву, бывшему солисту Большого Театра, а ныне художественному руководителю Красноярского театра, который на тот момент приехал к нам в Челябинск и ставил свою редакцию «Щелкунчика», я уехала в Красноярск работать как одна из ведущих солистов. А потом я снова за переменами поехала в Москву, в центр, в гущу событий. Ни о чем не жалею, для моей карьеры все везде сложилось очень хорошо и по максимуму. Я люблю театр за то, что ты всегда на месте, можешь репетировать, работать, пробовать что-то новое. Для артиста театр — прежде всего.

Совершенно никак не повлиял. Для меня это была определенная пауза, время для понимания себя, кто ты, что ты хочешь делать, любишь ли ты балет и хочешь ли ты этим заниматься дальше. В 2001 году я заканчивала университет, ездила на конкурс в Казань, где единственная из тех, кто приехал тогда вместе со мной из Челябинского театра, получила диплом.

Челябинский педагогический университет, дипломную работу писала по методике Вагановой. В Челябинском театре у меня не было большой занятости в тот период, к тому же мне не совсем подходила манера работы моего педагога. По всем этим причинам я легко согласилась поехать в Каир.

Я ходила на классы, спектакли были достаточно редко. Мы танцевали «Щелкунчик», балеты по арабским сюжетам, «Корсар», слетали на гастроли в Шанхай. Посчастливилось поработать с Лорка Масине, который ставил там на тот момент спектакль «Зорба», это перевернуло моё восприятие, я увидела совсем другую форму. Кстати, я поехала в Вильнюс ещё и потому, что этот спектакль шел там. В труппе меня приняли очень тепло.

Пришла быстро и неожиданно. Для конкурса в Казани я готовила достаточно сложный номер Хореографа Таисии Коробейниковой, очень интересного человека, не боящегося экспериментировать, под названием «Фобия»: нужно было показать три стадии страха. Мне 21 год, я полна позитива, открыта в мир, только стала взрослой — и такой серьезный номер. На репетициях я начинала наслаждаться, вживаясь в этот образ, он меня затягивал и пугал. К тому же я танцевала под странную музыку, начинала в тишине, потом добавлялись отдельные музыкальные инструменты, потом голоса... Кое-где нужно было смеяться. В общем, было сложно, но все прошло хорошо, номер был интересный, он понравился зрителям, и мне очень аплодировали.

Нет, не пробовала и не чувствую к этому расположения. Мне нравится помогать при постановке, но для меня загадка, откуда хореографам приходят идеи, и что их вдохновляет.

Наверное, из жизни, из своих переживаний, которые отражаются на творчестве. А на сцене ты можешь все это выразить, раскрыть себя. Случается, что твои собственные эмоции в определенный момент не совпадают с эмоциями роли, поэтому иногда бывает сложно.

Я стараюсь отдаться спектаклю и донести эмоцию до зрителя, нам, артистам, это очень важно. Здесь, в РАМТе, зал камерный и уютный, в Литве он намного больше. На репетиции в небольшом зале это сделать проще, а на сцене нужно передать эмоцию на расстоянии, в этом помогает движение тела. Я думаю, этому надо отдаться. Оркестр играет эту безумную музыку, к которой невозможно остаться равнодушным, ты навеваешь себе переживания, от которых случается выплеск, к тому же очень помогают коллеги, присутствующие на сцене. Большой плюс в том, что мы не выходим каждый день на сцену. На гастролях случается танцевать ежедневно, это непросто. После таких марафонов бывает, что ты начинаешь странно реагировать на происходящее. Приходится восстанавливаешься, чтобы опять себя наполнить. Физически это безумно сложно, но эмоционально — ещё сложнее. Я поражаюсь всем артистам балета: ты идешь на сцену, даже если не можешь, и какими-то сверхъестественными силами тебе нужно из себя это выдать. Мы не роботы, конечно, поэтому бывают хорошие спектакли, а бывают не очень.

Много гуляю, благодаря моей собаке. Мы любим ходить вдоль реки, любоваться природой, мне спокойно, он бегает, в небе летают воздушные шары... Я думаю, что природа лучше всего может зарядить позитивной энергией. Ещё можно сходить в бассейн, в спа или просто провести день дома, посмотреть что-тоинтересное, приготовить еду. Сначала восстановишься с родными, потом с друзьями — и снова входишь в жизнь.

Несколько. Безумно люблю «Баядерку», хотя этот балет очень сложный эмоционально. Конечно, «Жизель». И «Лебединое озеро» мне дается нелегко. Я танцую его лет 11 или 12, но каждый раз, будто впервые. Образ черного лебедя мне близок, мне нравится танцевать его с достоинством, с коварством, вульгарность я не люблю. Эмоционально белый акт дается сложнее, белый лебедь должен быть очень нежным, белое адажио достаточно длинное и поэтому непростое. Плюс ко всему надо показать эмоции и раскрыть образ. Думаю, у меня был только один такой спектакль, когда я тогда максимально приблизилась к тому, что хотела показать.

Наверное, «Спящая красавица», хотя я очень люблю па-де-де, оно идет таким красивым апофеозом, его приятно танцевать. Сам по себе спектакль — это голубая классика. Такую чистоту, которой я бы хотела, я не могу исполнить.

Да, я думаю, что это коронный номер. Вообще ты должен любить спектакль в тот момент, когда ты его танцуешь. А предпочтения, конечно, у всех свои. Балет «Дон Кихот» я тоже люблю за веселую музыку и позитивные эмоции, жаль, танцую его не часто.

Да, он очень сложный и техничный, но эмоции помогают, музыка дарит азарт и силы. В следующем сезоне, где-то весной, у нас будет премьера, я надеюсь получить там роль, посмотрим.

Да, мы с Эликом Гельмановичем Меликовым, директором Театр Балета Классической Хореографии, раньше отлично работали вместе и продолжаем поддерживать связь.

Непросто, ты должен показывать пример. В начале моего пути мне всегда было легче: у меня была балерина, на которую я смотрела и у которой училась. А когда ты сам становишься таким, тебе нельзя допускать оплошностей, нужно достойно себя вести, представлять в лучшем свете свою школу, показывать пример своим танцем, отношением к своей работе, к людям, которые работают с тобой, к партнерам.

Мне нравились и вдохновляли динамика, эмоциональность и темперамент Нины Тимофеевой. А вообще сложно выделить кого-то одного, я так много смотрела всяких записей, все время об этом думала, мысленно танцевала по дороге в театр. У меня было прекрасное становление, мне очень повезло. За всю мою творческую карьеру три года в Челябинске были для меня самыми важными, основными. У нас были замечательные педагоги: Эмма Мухамедовна Тимергазина, Ирмира Джемильевна Сараметова, Евгений Митрофанович Попов, который даже вошел в форму и ввел меня в спектакль «щелкунчик», став моим первым принцем. Подготовленные с ними партии я могла в любой момент по прошествии времени станцевать легко и четко.

Очень много. Я танцевала в кордебалете, исполняла сольные партии, со временем начала готовить ведущие роли. Нам выделяли на территории театра несколько комнат в общежитии, мы там отдыхали, иногда ночевали, а зимой, в мороз даже домой не ездили. Работали очень много, но это было самое прекрасное время.

Пока ты молодой, все само восстанавливается, а вообще, конечно, надо спать, отдыхать и высыпаться. Здоровое питание и массаж тоже помогают.

Честно говоря, я поражаюсь тем женщинам, которые так легко совмещают работу и семью. Это дар — быть мамой и ведущей балериной одновременно. Я бы, наверное, так не смогла. Ребенок — это итог всей твоей жизни, хочется отдать ему очень много, всегда быть рядом. Думаю, прийти в театр, отключиться от быта и выдавать искусство — это колоссальная работа.

Да, отличается, везде свои определенные законы. У нас зритель отзывчивый, а где-то реагировать во время спектакля не принято. Танцуешь и не понимаешь: так плохо? Или что-то не то? А в конце спектакля шквал аплодисментов, иногда зрители даже топают ногами. Мы как-то ездили в Индию на гастроли, было очень интересно, они тепло принимают красоту классического танца. На Летних Балетных Сезонах всегда приятно, уютно и по-домашнему. Выходишь на сцену и сразу чувствуешь поддержку, в особенности от завсегдатаев. В Вильнюсе у меня тоже есть своя публика, и даже есть поклонник, который часто дарит мне цветы и подарки. Я его лично не знаю, но он ходит на все мои спектакли. Это очень приятно, когда ты знаешь, что твое искусство дарит кому-то счастье. Все это дает тебе новые силы реализовывать себя.

Очень много, в танце всё отражается. Тем более, если знаешь человека. Бывает, что артист играет на сцене самого себя.

Да! Перед тем, как играть роль, нужно наиболее полно представить себе своего персонажа. Но это не всегда возможно, в некоторых спектаклях можно получить только косвенное представление о нем.

Да, есть рамки, из которых ты не можешь выйти. У меня так со «Спящей Красавицей», Аврора такая, какой и должна быть. А, допустим, в «Баядерке» можно танцевать по-разному. Например, момент, когда Никию кусает змея и брамин дает ей противоядие: кто-то кидает пузырек, у кого-то он падает от безысходности. Раньше мне казалось, что это предательство и трагедия от того, что ты никому не нужен. И я кидала противоядие с разочарованием. А сейчас оно просто падает у меня из рук, ведь Никия любит этого человека, понимает, почему так произошло, и покоряется судьбе. С опытом ты танцуешь многие партии совершенно по-разному. Раньше мне были близки сильные эмоции, а сейчас я думаю, что эмоции, сказанные шепотом, громче крика. Сколько танцуешь, столько учишься.

В «Баядерке» после второго акта идет есть поклон. Там я ещё в образе Никии, ведь спектакль не закончился, ты на середине своей эмоции, ещё не выплеснулся. А бывают моменты абсолютного счастья и расслабления, когда ты уже ты сам по себе, даже костюм не удерживает в роли.

Да, бывает, что не можешь отключиться от каких-то других переживаний. Но все равно стараешься аккуратно войти в образ. Иногда понимаешь: не можешь сегодня танцевать, но знаешь, что нужно. Я себя не толкаю, я иду и делаю это потихоньку, к концу спектакля все встает на свои места.

На данный момент — своим питомцем. У меня никогда раньше не было собаки, а теперь появилась малая английская борзая. Я хочу, чтобы ему было хорошо и весело. Иногда, в хорошую погоду, мы можем гулять часов по 5, можем зайти в кафе, покушать, попить кофе или пойти вдоль реки с друзьями. Иногда он очень активный, а иногда может спать до половины первого дня, слава богу, эту собаку устраивает мой режим. И хорошо, что с ним нужно гулять — это же отдых, энергия, свежий воздух... Хобби я хочу найти давно, пока как-то не выходит.

Мне хотелось бы ещё учиться, но куда идти, я не очень пока представляю. В Литве это будет сложно, потому что я не настолько хорошо знаю язык, а часто ездить на родину тоже не получается, я раньше была очень много занята в спектаклях, а сейчас немного работаю как педагог-репетитор, и мне очень нравится! Я готовила к спектаклю «Лебединое озеро» балерину, которая до этого не танцевала ведущих партий. Я старалась обратить её внимание на музыку, которая дает импульс к раскрытию роли. При этом нужно обязательно обращать внимание на то, что подходит самому артисту, а не заставлять его делать так, как бы мне хотелось. Работать было очень интересно и продуктивно.

Пока планирую танцевать, условия благоприятные: и рабочий график, и время на отдых, и на работу. Ещё хотелось бы попутешествовать. Я много где была, но совмещать путешествие и работу достаточно сложно, хочется по максимуму все увидеть. Иногда в реальность возвращаешься только тогда, когда приезжаешь домой из странствий: понимаешь, столько ты всего видел, и только с течением времени осознаешь, что это было. Недавно были в Китае, у нас был отличный режим работы, мы увидели почти весь Шанхай и Гуанчжоу. Но все же я думаю, что моя жизнь пройдет рядом с искусством.

Танец — это определенное проявление чувств, эмоций. Он нужен, чтобы сделать себя счастливым, тем, кто ты есть, отдать всю душу в мир. Танец прекрасен, как сама жизнь.