МАЙ 2016
Интервью с преподавателем
и создателем проекта MyUniqueRussia.com Любовью Золотовой
Беседу вела: Ксения Пшеничная
Любовь Золотова — исследователь-рассказчик, создатель проекта www.myuniquerussia.com, на котором любой англоговорящий джентльмен найдёт уникальную информацию об интересных местах в Москве и России.

Люба родилась в Нью-Йорке, в середине девяностых попала в Москву, обучалась предпринимательству в сфере культуры, окончила британскую магистратуру, работала в Большом театре и всегда была тесно связана с англоговорящим миром. Сейчас она пишет книгу «Другая Америка. Записки волонтера» и продолжает рассказывать удивительные вещи о русской культуре тем, кто о ней знает мало. Давайте и мы узнаем для себя кое-что впечатляющее.
~
— Люба, как ты себя определяешь? Как бы ты ответила на вопрос: «кто ты»?
Я «исследователь-рассказчик»: безумно люблю узнавать новое и делиться этим.
Если честно, я до сих пор сама себе задаю себе этот вопрос. С детства у меня было много способностей: музыкальные данные, неплохой голос (мама и бабушка музыканты), способности к рисованию, к письму, языкам. И я очень легко увлекаюсь, мне многое интересно. Я пробовала себя в самых разных качествах. Нo если говорить о выраженных склонностях, я бы определила себя как «исследователь-рассказчик»: я безумно люблю узнавать новое и делиться этим. Как в устной форме, так и в письменной. Наверное, в свое время мне стоило учиться журналистике. Вот в этом амплуа я вижу себя лучше всего. И еще, конечно, очень люблю искусство, творчество.
— Кто ты непосредственно по профессии, какая у тебя специальность?
Я закончила факультет «Предпринимательство в культуре» Международного Университета в Москве по специальности – менеджмент в области культуры и искусства, а также британскую магистратуру, Warwick University, направление «Европейская культурная политика и менеджмент». Работала в Большом театре, сотрудничала с Институтом Культурной политики, проводила исследования в Европе и писала статьи в области сотрудничества культуры и бизнеса, корпоративного спонсорства культуры. Читала лекции по фандрейзингу в Международном Университете, вела тренинги в Charities Aid Foundation. Одно время водила экскурсии по Москве для иностранных гостей. Сегодня преподаю английский язык частным клиентам, учусь в аспирантуре по направлению «культурология».
— Здорово! Скажи, какой ты была в детстве? Что тебя увлекало, чем ты любила заниматься, что изменилось с возрастом, а что осталось прежним?
Половину моих игрушек я назвала американскими именами: Джордж, Майкл, Мэри, помнила какие-то английские (американские) детские песенки.
Детство у меня было необычное. Я родилась в Нью-Йорке и первые два года жизни провела там, в советской миссии (отец работал переводчиком в ООН). Половину моих игрушек я назвала американскими именами: Джордж, Майкл, Мэри, помнила какие-то английские (американские) детские песенки. В детский садик я не ходила и большую часть времени проводила дома одна, что меня не тяготило, я постоянно что-то творила — лепила, рисовала, вырезала из бумаги, придумывала сюжеты с воображаемыми героями и сама их разыгрывала в одиночестве. Очень любила природу, ждала каждый год прихода весны, собирала в кулачки огромное количество насекомых. И сочиняла сказки, которые рассказывала на ночь сестре, каждый раз новую, радовалась, если получалось придумать красивый, логичный конец, который сестра, как правило, уже не слышала. Наверное, уже тогда проявились способности к сочинительству и рассказам.
— Где тебе было уютнее, в России или в других странах?
Если честно, в моем московском детстве у меня постоянно было чувство, что в Москве я как бы не совсем дома, особенно когда я пошла в советскую школу. Как в рассказе Леонида Андреева «Петька на даче», где герой – мальчик Петька, никогда нигде не бывавший, кроме душной городской парикмахерской, стремился в какое-то другое, неведомое ему место; и вдруг однажды, оказавшись на барской даче, он почувствовал, что, наконец, дома. Похожее чувство у меня было, когда я с семьёй приехала в Вашингтон: отца отправили в длительную командировку в посольство СССР в США. Когда я вышла из машины и ступила на новую землю, увидела яркие краски почти что южной природы, эти горящие японские клёны, ярко-зеленые плющи, я прямо выдохнула с облегчением, почувствовала почти физически радость. Я перестала болеть, начала отлично учиться, стала более общительной. Хотя все равно много времени проводила одна, любила одна гулять, придумывать свои истории. Природа этих мест меня потрясла своим изобилием, разнообразием, я с ней просто сливалась. На посольской даче на Часопикском заливе я проводила все летние месяцы практически каждый год, это до сих пор очень дорогое мне воспоминание.
Посольская дача – это вообще особое место, очень старое поместье. Мы однажды разрыли семейное кладбище прежних хозяев, на могилах были даты конца 16 века! (комендант, правда, сделал нам втык и велел «закопать, как было»). Там два роскошных особняка, старый парк с какими-то экзотическими деревьями, обилием живности.
— Сколько времени ты пробыла в Штатах? Каково там было дочери дипломатического работника, чувствовалось особое отношение? Поменялось ли оно в начале 90-х?
В Вашингтоне мы прожили 8 лет. За это время я закончила девятилетку и один год американской школы. Конечно, мы, дети дипломатов в США, были в невероятно привилегированном положении, и это для многих впоследствии обернулось большим испытанием. Я чувствовала себя этаким маленьким послом из России: ведь мы постоянно участвовали в каких-то пафосных мероприятиях, нас приглашали на ёлку в Белый дом, где мы общались с первыми леди; мы встречали с цветами и пионерским салютом иностранных послов, (я, например, однажды встречала Шеварнадзе), принимали у себя американских школьников, устраивали для них концерты. Я росла с этим сознанием какой-то важной миссии. И в то же время — мы росли на американском телевидении, американской культуре, думаю, у всех у нас был от этого абсолютный когнитивный диссонанс. Эти восемь лет – с 86-го по 94 гг. –были знаковыми, и политические изменения в стране на нашей жизни в посольстве непосредственно отражались.
— Каково было вернуться в Москву?
Помню, как мне было стыдно за нашу бытовую неустроенность – убогие подъезды, грязь и мусор на улицах...
Шёл 1994 год. В Россию вернуться я хотела, в посольстве к 16 годам я уже просто задыхалась. В американской школе, кстати, мне тоже не понравилось учиться, я чувствовала себя чужой, хотя это был очень полезный опыт. Например, на компьютерных уроках я научилась печатать вслепую, на уроках фотографии мы сами проявляли свои фото. В московской школе меня приняли хорошо, я попала в очень сильный класс. Но, откровенно говоря, вначале я не воспринимала Москву как свой дом, а, скорее, как интересное приключение. Многое я не принимала. Помню, как мне было стыдно за нашу бытовую неустроенность – убогие подъезды, грязь и мусор на улицах – перед моим европейским другом, который приехал ко мне погостить. Не принимаю и до сих пор, хотя научилась относиться спокойно.
Когда после 91 года из посольства начали сбегать семьи, устраивать свою новую жизнь в Америке, мы не знали, как это воспринимать, как на это реагировать, и нам никто ничего не объяснял. Но помню, что это негласно очень осуждалось, эти люди были как бы «предателями».
— А было ли что-то, что тебя радовало в Москве?
Да, я практически сразу невероятно увлеклась городом, его историей. И это увлечение с годами стало только сильнее. Помню, в 90-х я бегала по антикварным книжным лавкам, рылась в альбомах с видами старой Москвы — мне была интересна её старина. Собственно, я открыла для себя целый мир: архитектуру, искусство. Меня всегда привлекала древность, история, и наши корни: народное творчество, ремесла, песенные традиции русской деревни. Я даже некоторое время ходила в фольклорный хор при кабинете народной музыки московской консерватории и разучила довольно много песен разных регионов России в аутентичном исполнении, привезённых из экспедиций. Обожаю их до сих пор, иногда пою для себя и друзей. Вот такая непреходящая страсть — к нашей русской древности, в том числе и дохристианской.
На уроке иконописи
— Что для тебя самое интересное в изучении истории?
Пожалуй, находить влияние гораздо более ранних культурных пластов во всём – названиях улиц, архитектуре, искусстве, культуре, обычаях. Интересно, что из чего выросло и почему. А информации много, нужно только приглядеться, знать, где искать. Я много читала художественной литературы, где можно было найти описания старой России и прежней Москвы. Иван Шмелёв, например, изумительно описал Москву конца 19 века, его романы «Лето Господне», «Богомолье» — это просто бесценный кладезь сведений о культурном укладе москвичей, в частности, его собственной патриархальной семьи. Поразительно, что самые пронзительные свои повести он написал, уже будучи в эмиграции, но очевидно, что картины его детства стояли у него перед глазами. Очень рекомендую всем его книги! Или Мельников-Печерский, который подробнейшим образом описал жизнь и обычаи волжских староверов в повестях «В лесах» и «На горах». Эти книги я могу перечитывать бесконечно, что регулярно и делаю. Это мой лучший отдых, мой способ медитации.
— Тогда вопрос кстати: как ты отдыхаешь, что помогает отвлечься от будней? И насколько ты сама в эти будни вовлечена?
Я человек, не очень созданный для офиса, очень неформальный. У меня совсем не получается сидеть на одном месте и тем более делать то, что мне не нравится. Поэтому работаю на себя, сама составляю график. В своё время я-таки работала в офисе, и уйти было очень страшно, я долго не решалась. Но это оказалось единственно правильным решением. Работа у меня вперемешку с отдыхом каждый день, часто есть время сходить на выставку, погулять. Это, конечно, очень ценно. И это максимально комфортный для меня режим, к которому я пришла несколько лет назад. Оказалось, что при таком режиме не появляется насущной необходимости периодически «уходить в отрыв» или уезжать отдыхать, разве что зимой. Хотя, конечно, любая поездка очень заряжает.
— Расскажи о поездке, сильнее всего тебя поразившей или лучше всех запомнившейся.
Буквально в первый день я ассистировала при рождении телёнка. А на следующий день мне пришлось везти в машине козу.
На мое мировоззрение круто повлияла прошлогодняя история, когда я уехала волонтером на американскую органическую ферму на целый месяц. Я очень устала за зиму, у нас ведь зимы тяжелые, выматывающие. На workaway.info, где собраны тысячи предложений волонтёрской работы по всему миру, от помощи в строительстве частной яхты в Бразилии до работы в саду во французском шато в долине Луары, я нашла ферму в Вирджинии. Приняла предложение одной дамы — помогать ей с ее садом-огородом и небольшим стадом коров, и, спустя пару недель, из московской ранней весны попала уже в жаркое, влажное лето. Месяц получился просто сюрреалистический. Буквально в первый день я ассистировала при рождении телёнка. А на следующий день мне пришлось везти в машине козу: Вирджиния, моя хозяйка, готовилась принять группу дошкольников, чтобы рассказать им о жизни на ферме, и коза нужна была для дополнительных впечатлений, мы «заняли» её у соседнего фермера.
— Эта ферма чем-то отличается от других?
Хозяйка моя оказалась невероятно деятельной и социально активной, каждый день, помимо работы в саду и с коровами, мы участвовали в каких-то общественных мероприятиях.
Строго говоря, это не ферма как таковая, а просто сообщество бывших хиппи 70-ых, которые в своё время вскладчину купили большой кусок фермерской земли и устроили там подобие социализма. Практически все члены сообщества исповедают альтернативный образ жизни, более экологичный, устойчивый (то, что называется «sustainable living»), уход от консьюмеризма. У многих свои небольшие огороды и сады. Но фермерским хозяйством там никто не занимается, только Вирджиния держит стадо мясных коров. Хозяйка моя оказалась невероятно деятельной и социально активной, каждый день, помимо работы в саду и с коровами, мы участвовали в каких-то общественных мероприятиях – танцевали square dance на местной кантри-вечеринке, участвовали в акции против строительства газопровода, а ещё учились кататься в ковбойском седле, бродили по антикварным лавкам, исследовали заброшенный дом с интерьерами начала прошлого века…
Ведь вот эти люди чего добивались: освободиться от навязанных стандартов, от махрового потребления, которому нет конца. Но на деле получается, что в условиях современной Америки это практически нереально.
— Такой опыт дал тебе возможность на что-то взглянуть по-другому?
Как говорил мой знакомый художник из Чехии, 20 лет проживший в Штатах: мы в Европе ценим сбережения, а в Америке прославляются траты.
Да, я совершенно иными глазами взглянула на свою собственную жизнь, в том числе, стала больше ценить то, что имею, положительные стороны нашего общества и культуры. С одной стороны, эта поездка очень обогатила впечатлениями, близким знакомством с интереснейшими людьми, с другой Америкой. А с другой стороны, развеяла массу стереотипов, заставила задуматься о жизни в Америке, о ее обратной стороне. Сама Вирджиния не раз признавалась, что, если бы не весьма солидная зарплата ее мужа-айтишника, она никогда не могла бы позволить себе такой образ жизни. Коровы её, несмотря на большой спрос на органическое мясо и соответствующие цены, до сих пор не окупились. Если на фоне прочих американцев их образ жизни – с продуктами с собственного огорода, покупками в секонд-хендах (принципиально, дабы «не плодить консюмеризм») и прочее, они выглядят самоотверженными героями, то на фоне, скажем, среднестатистического европейца и, тем более, русского человека, потребление все равно зашкаливает, покупается огромное количество вещей, и это вообще типично для американцев.
Подопечные коровы в Вирджинии
— Как тебе удаётся не потерять интереса к такой насыщенной жизни?
Я всё время что-нибудь новое пробую. За несколько последних лет я училась играть на гитаре, пела в хоре, занималась иконописью, ходила на курс травоведения, на мастер-классы разных архаичных славянских ремесел, например, ткачество на бердо. Я даже почти два года ходила в воскресную школу – в какой-то момент мне захотелось глубже понять православие, посмотреть на него изнутри. Очень интересный был опыт. Сейчас хожу в Суриковскую школу живописи и графики. Это уже серьезно, трехгодичный курс, профессиональные преподаватели. Живопись меня никак не отпускает, всё время к ней возвращаюсь.
— Как пришла в голову идея о проекте myuniquerussia.com? Что тебя к этому подтолкнуло?
Знаешь, сейчас есть хороший, как мне кажется, импульс: растёт интерес к городу, нашей культуре, искусству. Люди с удовольствием ходят на лекции, экскурсии, занимаются самообразованием. Например, пару недель назад я была на лекции краеведа и историка архитектуры Дениса Ромодина в ЗИЛе, он говорил о дореволюционных московских мануфактурах. Зал был полон, человек 100 пришло послушать. А сколько сейчас компаний, агентств, клубов, занимающихся организацией исторических прогулок по москве, арт-туров и т.д. У них прекрасные сайты, много познавательной информации, просто не нарадуешься такому изобилию. А теперь вопрос: много ли доступной информации, популярного характера, рассчитанной на западного читателя? Да, сейчас появляется все больше информации на таком ресурсе как tripadvisor, не только о ресторанах-гостиницах, но и о достопримечательностях Москвы и других городов, и это здорово, но это всё-таки специфический ресурс, глазами тех же иностранцев. Кстати, отзывов пока ничтожно мало, по сравнению с другими европейскими столицами, это тоже показательно.
— Какая у твоего сайта цель? Знакомить иностранцев с достопримечательностями центральной России?
Показать другую Москву и другую Россию, за пределами Кремля, Красной Площади и Третьяковки. Большое внимание хочется уделить нашему уникальному культурному наследию: деревянному зодчеству, средневековой архитектуре, интересным проектам реконструкции и возрождения памятников, музеям. Иностранные туристы очень часто критикуют российские музеи за их «несовременность», отсталость, неадекватность времени. Почитайте те же отзывы на tripadvisor. Ну, слезы просто. Наряду с восторженными, регулярно встречаются вот такие отзывы: «на английском никто не говорит», «никаких современных технологий», «объяснить ничего не могут». Очень за нас обидно. Особенно, когда человек впервые приезжает в Россию и для него это – первый опыт, и он вообще ничего про Россию не знает. Иностранцы — это ведь тоже понятие растяжимое.
— В каком смысле? Чем одни отличаются от других?
Американцы, для которых вообще поездка в Россию – это что-то из разряда экстремального туризма, получив негативный опыт, сделают свои выводы.
Скажем, наши ближайшие соседи из Восточной Европы, например, чехи понимают нашу культуру гораздо лучше и глубже, чем, скажем, американцы. Просто потому что у нас гораздо больше точек соприкосновения, общие корни. Американцы, для которых вообще поездка в Россию – это что-то из разряда экстремального туризма, получив негативный опыт, сделают свои выводы. Поэтому так важно, помимо «туземной экзотики», продемонстрировать кое-что другое. Сайт также рассказывает и об инновационных культурных проектах, частных музеях, таких, например, как знаменитый «Музей коломенской пастилы» — великолепный проект в лучших традициях современного интерактивного музея с замечательными, приветливыми хозяевами, роскошным сувенирным магазином. Также в проекте – рассказывать о людях, энтузиастах, которые занимаются возрождением нашего культурного наследия, делают удивительные вещи. Тот же «Дом со львом» в Саратовской области, проект Юли Тереховой, проект Виртуальный музей резных наличников, или проект Андрея Павличенкова, взявшего на себя инициативу реконструкции потрясающего деревянного терема в Костромской области (уже ставший знаменитым Чухломской дворец). Самое замечательное, что людей таких много, не хватит сил обо всех рассказать.
«Дом со львом» в Саратовской области
Виртуальный музей резных наличников
Чухломской дворец в Костромской области
— Зачем вообще, на твой взгляд, людям стоит интересоваться культурой, своей и других народов?
Изучение культуры, истории, в особенности её более древних пластов, помогает увидеть, как много у нас у всех – русских, немцев, англичан и т.д. – общего. Например, в прошлом году я была в роскошном музее в Стогкольме – Скансен – это такой живой музей народного быта, куда свезли древние памятники зодчества со всей страны. Там есть одна невероятно старая изба чуть ли не XII века — выглядит как самая настоящая избушка на курьих ножках, и однозначно угадываются общие культурные корни. А в другой избе были представлены старые праздничные холсты с библейскими сюжетами, ими в зажиточных домах завешивались стены в большие праздники: Рождество, Пасху... Так вот рисунки на них в лубочном стиле, творчество народных художников, ну просто один в один с нашей городецкой росписью! Неудивительно, мы близкие со Швецией соседи. Когда видишь эти совпадения, это как открытие, прямо дух захватывает.
— Расскажи про свою Москву. Какие места у тебя самые любимые?
Наверное, Кузнецкий мост и прилегающие к нему улицы и переулки. Мне там очень комфортно, уютно. Он до известной степени сохранил атмосферу старой Москвы. Потом Замоскворечье, арбатские переулки: люблю разглядывать старые особнячки, средневековые палаты и их фрагменты — многие были перестроены, но зачастую угадываются более древние пласты. Вообще, очень бы хотелось, чтобы в Москве было больше «заповедных зон», где можно было бы почувствовать средневековую атмосферу, одного Кремля недостаточно. В царской России 19 века, например, крепостная стена Китай-города (которую снесли после революции) имела статус охраняемого объекта и за счёт этого в значительной степени сохранялся облик древнего города. Но сегодня это, увы, уже малореально. Хотя, например, можно было бы сделать реконструкцию средневекового Китай-города на месте снесенной гостиницы Россия, ведь сохранились карты, описания — а при строительстве гостиницы были снесены десятки, если не сотни, древних памятников. Пешеходных зон очень не хватает, они создают уют, комфортную для человека среду. Вот Большую Дмитровку сделали практически пешеходной, это радует. Или вот буквально недавно я ходила с небольшой группой по местам Гиляровского, от Сухаревки, по Сретенке, через Цветной, Рождественку, Мясницкую и дальше к Китай-Городу. Мы шли в основном тихими, почти пустыми, по случаю праздника, переулками, и это было так приятно!
— Как ты относишься к городу сегодня, что ещё не нравится и хотелось бы улучшить? Как тебе стилевая эклектика?
Пожалуй, самое печальное, что город не совсем принадлежит его жителям. Например, закрыт доступ во многие памятники архитектуры, закрываются музеи. Например Кремль был до революции полностью открытой зоной. Закрыт доступ в замечательный особняк Морозовых. Печально было узнать о недавнем закрытии музея Палаты Волковых-Юсуповых в связи с переделом собственности, а это уникальный памятник! Многие процессы как бы вне контроля граждан. Но здесь не все пессимистично, есть инициативные сообщества. Например, инициатива «Активный гражданин» - реальный инструмент, дающий возможность добиться каких-то решений на общее благо. Буквально на днях я поголосовала за музеефикацию фрагмента стены Белого города – недавней уникальной находки на Бульварном кольце. Сейчас судьба этого средневекового памятника в подвешенном состоянии, но я очень надеюсь, что все же удастся его музеефицировать, по типу аналогичных проектов европейских городов.
Эклектика – это нормально для живого города. Неуважение к прошлому – вот это ненормально. Сколько красоты пропало, сколько сюжетов о бездарной реконструкции.
— Как видят Москву, Россию, иностранцы?
По-разному, но в целом у нас на государственном уровне нет долгосрочной, убедительной политики продвижения туристического имиджа России. Это никому в верхах не интересно. Россия, по сути, по-прежнему остается для западного человека, скажем так, экстремальным туризмом. Примерно, где-нибудь в одном ряду с Арменией и Узбекистаном. Она по-прежнему не «tourist-friendly». Обычно сюда приезжают по совету друзей, которые уже живут здесь. Поэтому можно сказать, что иностранцы живут мифами о России, о «медведях и балалайках».
Миф о медведях
Кстати, Мельников-Печерский уморительно описывает происхождение мифа о разгуливающих по улицам медведях в России: во время войны 1812 года в городе Сергач Нижегородской губернии, где исконно жили «сергачи» – уличные артисты, водящие по всей России медведей с представлениями для публики – содержались пленные французы. Дело было зимой. Во время разговора французских офицеров с местными помещиками одним из помещиков в шутку было сказано, что если французы всех русских перебьют, мы выставим войско медведей. И потом в шутку заставили сергачей продемонстрировать французам целый «полк» медведей, которых предварительно обучили «вскидывать винтовку». Французы отписали о таком диве на родину и таким образом распространили этот миф об огромном количестве в России медведей, которые живут бок о бок с русскими. Такая история.
— Как ты думаешь, кто такой москвич?
Интересный вопрос. Москва для всех разная, и понятие «москвич», наверное, тоже. В первую очередь это гражданин, уважающий свой город. Человек, неравнодушный как к истории своего города, так и к его современности. Человек современный, возможно, искушенный, повидавший мир и потому ценящий свой город, его историю и наследие, и пытающийся его изменить в лучшую сторону, по мере сил.
Другие интервью, которые могут быть Вам интересны: