Интервью с создателем журнала, дизайнером Ксенией Пшеничной | Contralto People: люди размножаются мирами

29 нояБРЯ 2015 ГОДА

Интервью с дизайнером
и создателем журнала «Contralto People» Ксенией Пшеничной

Беседу вела: Катерина Вендилло

Низкий, теплый и бархатистый тембр голоса, именем которого назван наш журнал, всегда привлекал внимание окружающих, как и его обладатель: Ксения Пшеничная — один из основателей, идейный вдохновитель, главный выдумщик, начальник концепции и командир внешней красоты нашего Contralto People.

Помимо выше перечисленного, Ксения — ценитель гуманитарных наук и исследователь визуальной культуры, генеральный директор дизайн-бюро Scruples Branding, автор идеи Контральто, книги «Contralto» и своего авторского сайта Contralto.me.

Бергамо Альто, Италия, 2013

— Каким было твоё детство?

Я своё детство помню очень плохо, но оно было счастливым, вряд ли я бы не запомнила несчастное детство. Я родилась в Москве, но когда мне исполнилось 2 месяца, мама увезла меня на крайний север, где служил папа. Я из семьи кадровых военных. А позже мы служили в Казахстане, и я помню жару, степь, сайгачье мясо, принесенное с охоты папой. Это в моём сознании было круто. Зимой делали пельмени, кружки стаканом крутили, но я лепила рожицы, они, конечно, не блистали красотой после варки. Перед домом было поле, где весной нельзя было ходить, потому что — змеи. Стрелки. Каждое лето меня увозили от жары к бабушке в Москву. Я была очень домашним и семейным ребёнком, очень спокойным, если дело не касалось еды. Поесть я и сейчас люблю. А перед школой мы вернулись в Москву. Я помню танки по Ленинскому проспекту, странное слово «комендантский час» и «последние известия». Я была всегда рядом со взрослыми, пыталась понять, что происходит.

— Какие у тебя самые сильные воспоминания из детства, что повлияло на маленькую Ксюшу?

У меня всегда было странное чувство, что я не была ребёнком. Наверное, когда мы с мамой шли из магазина в Казахстане, и было очень душно, и мне очень хотелось ветра. Я начала про себя просить ветер подуть, и вот, что удивило меня — он подул. Так я впервые поняла, что я могу влиять на обстоятельства. Ещё папа играл со мной в такую игру: надо было смотреть вокруг и замечать какие-то вещи, которые можно было бы улучшить. Например, я придумала интерактивную карту маршрута в троллейбусе. Эти идеи я записывала зелёным фломастером в тетрадку. Потом выяснялось, что «все уже украдено до нас». Конечно, то, что меня во многом поломало в хорошем смысле и заставило выйти вон из своей скорлупы — это попадание в Англию в 12 лет. Возраст был - самое то!

— Я знаю, что Англия сильно повлияла на твоё становление. Расскажи, как и чем? Английское общество сильно отличалось от пост-советского?

Оно не то что отличалось, это был абсолютно другой мир! Во-первых, там не ругались из-за политики. Ты знаешь, моим героем в детстве был Маугли из нашего мультфильма, где у Каа такая мощная челюсть. И вот таким вот странным Маугли я попала в аристократический дом в Белгравии. Я всего боялась и не понимала, как себя вести, я не могла говорить, потому что не понимала, о чём. Я не умела поддерживать беседу. Надо сказать, что я впервые оказалась далеко от дома и родных. Родители договорились с хозяйкой школы, леди преклонных лет, чтобы она меня учила английскому. Она не учила детей, но на уговоры поддалась после знакомства. Мы были приглашены на бокал шампанского в её квартиру недалеко от школы, где я потом и жила. На встречу выбежали собаки с лаем, а я столбенею от собак и от резких звуков, потом что-то прокричала худощавая женщина с очень высоким голосом. Она оказалась компаньонкой миссис Ворд, а в комнате я увидела восседавшую на кресле седовласую даму с добрым, живым и озорным взглядом. Она приветствовала родителей и познакомилась со мной. Мне дали сок, я вела себя сдержано. Она со мной очень серьёзно говорила на французском о том, как я добираюсь до школы. Я ей поведала так же, что буду переводчиком и люблю Китай. Вот на Китае мы и сошлись.

Мне принесли книгу о китайской живописи, за спиной у меня стояла ширма из шёлка, на столике была скульптурка лошади без хвоста какой-то древней династии, а леди осваивала в тридцатых английскую колонию Гонконг.

Я неделю молчала, отвечая на всё односложно, и меня прозвали «Солджер».

Когда я приехала на обучение, я была в культурном шоке от всего, что происходило. Я постеснялась выйти погулять с собаками утром, потому что не могла себе представить, что надо спуститься из комнаты и заявить о своём намерении. Я не знала, каким ножом есть рыбу. Я неделю молчала, отвечая на всё односложно, и меня прозвали «Солджер». Они думали, я к ним плохо отношусь, а я дико стеснялась. Разговорили меня на теме Российской истории, про Ивана Грозного говорили. Самым чудовищным для меня был обычный вопрос «Что ты будешь на завтрак?» Меня никогда дома не спрашивали, а я боялась сказать что-то и поставить людей в неловкое положение своими желаниями. В Англии было много разных моментов, которые меня сделали. Пробыв там первый месяц, я стала путать падежи в русском. А то, что надо думать и чувствовать течение беседы, выучила назубок. Мне повезло: меня знакомили с людьми, меня вводили в свой круг, и меня любили, как выяснилось позже.

«Конюшни», Дорсет, Англия, 1999 г.

— С нетерпением жду книгу о миссис Ворд, которая когда-нибудь должна обязательно появиться, такие истории нельзя упускать! Чему тебя научила эта школа, помимо красивого аристократического акцента?

Ну акцент теряется без практики. Но я получаю дикий кайф, когда слышу их завывания. Книгу пишу. Надеюсь, скоро, хотя моё чувство времени меня часто подводит. Эта школа называлась Ebury Executive English, у меня преподавала сама Миссис Ворд. Она научила меня применять свой мозг по назначению и не бояться показать, что и как ты думаешь. Не отвечать на вопросы учителя, ответы на которые он знает без меня, а показать ему ход моих мыслей. Самым неприятным был крик «You don't think!». Это вызывало у меня беспомощность и гнев на себя. Но я чувствовала к себе уважение и любознательность и часто слышала «Well done, Xenia». Хороший учитель умеет поощрять собственным неподдельным отношением. Позже миссис Ворд учила меня писать эссе вместо сочинений, то есть думать на бумаге в стройной форме. Вопросы, которые она ставила, заставляли обращаться к себе, пытаться понять себя. Что такое жадность? Что такое разнообразие? Ещё позднее она меня учила арт-менеджменту, ставя мне кейсы, а я ей презентации делала. Она пила чай с печенькой и трепала за ухом своего тибетского спаниеля Густава. Они были два сфинкса, оба своенравные. Она мне тогда сказала главное: «Менеджмент — это здравый смысл». Прошло много лет, точнее я не скажу. Если умеешь думать, то остальное — только здравый смысл.

«Английская глубинка», Дорсет, Англия, 1999 г.

— Что было главным, отличающим тебя от других в московских школах и в институте? Это была разная ты или всё та же? В тебе всегда была загадка, смесь интеллекта, закрытости, но искренности. Как живется такому подростку в обществе?

Самой так трудно сказать, что меня отличало от других. Каждый чем-то отличается. Я, наверное, молчала много и открывалась только в диалоге. В своём мире ему живётся. Первое время после приезда из Англии, а меня там хорошо поменяли, даже внешне. Волосы были медные и до пояса, стали короче, стиль стал явным. Я выглядела старше и свободнее что ли. Из школы я шла пешком, одна и мысленно говорила на английском о том, что меня волновало, смотрела на своё отражение в витринах. Меня мучил экзистенциальный вопрос «Кто я?» И ещё «Куда я иду?». Об этом не поговоришь ни с кем особенно. Отсюда и закрытость. Хотя я тогда много проводила времени с друзьями, мы играли в бильярд, друг перед другом выпендривались, это была социальная жизнь. Но я никак не могла себя соединить с реальностью, со сверстниками. По прежнему, я открывалась только с близкими.

— Почему Международный Университет в Москве? Почему предпринимательство в культуре? Разве это не противоположные по духу понятия?

Фотография: Евгения Арбугаева

МУМ получился случайно. Я заканчивала международный бакалавриат, и мне оставался двенадцатый класс, чтобы сдать международные тесты и иметь возможность свалить в какой-нибудь хороший западный ВУЗ. Но я была повержена в войне с литератором, который не возлюбил меня за лишние вопросы по структуре произведений. Эмоционально я была истощена, да и здоровье куда-то ушло. А мечта о крутой заморской жизни меня не привлекала настолько, чтобы искать подходы к уродам в системе образования. О МУМе я знала с восьмого класса, моего отца привлекала возможность зарубежных стажировок. Я пришла на день открытых дверей, собиралась на журналистику, но декан «Предпринимательства в культуре», Ирина Георгиевна Хангельдиева, своим обаянием меня заворожила. Там было направление книжного дела, которое меня манило с детства. По итогам, я получила интересное образование: основы искусствоведения и понимание бизнес-процессов. Хотя любимыми были предметы теория культуры и теория искусства. Философия — это ядро всего, я считаю. Понятия противоположные, но на этом стыке обычно происходит что-то стоящее.

Дело в том, что продукты культуры — это специфические продукты, но когда они вписаны в рыночные отношения, то отчасти ими приходится управлять согласно законам бизнеса. Каждый управляет в меру своей цивилизованности или культуры.

— А ты сама творец? Как тебе удается совмещать творчество и бизнес?

Мне хочется испытывать счастье видеть воплощенными свои замыслы, те, которые приходят из ниоткуда и становятся ощутимыми.

Лет с 15 меня мучила идея успешности и состоятельности. При этом я была очень творческим человеком, писала стихи, плохие, сейчас пишу получше немного, но стройности как не было в них, так и нет. Я все время что-то придумывала. И я должна сказать, что предпринимательство — это очень творческий вид деятельности, всегда надо придумывать тактики и стратегии, чувствовать биение реальности, её ритм, неозвученное желание людей. Предпринимательство — это азарт, игра, спорт, где приз — это новый уровень и прибыль. Есть одержимые. Созидатели, авантюристы. Они на обложках красуются в книжных магазинах в разделе бизнес. А есть большой бизнес — это больше похоже на войну и театр военных действий, часто грубо и жестоко. Так вот в мои 15 я была азартна, но наивна. Мало слышала себя из-за бьющей во все стороны творческой энергии и желания побеждать. Я хотела себя сделать, это единственное, что меня волновало. Как правильно сказал один мой дружок, в команде я давала импульс, и начинался творческий процесс, который приводил к законченной форме проекта. Сейчас я думаю, что бизнес — это командная игра, а творец по духу одиночка. И мне хочется испытывать счастье видеть воплощенными свои замыслы, те, которые приходят из неоткуда и становятся ощутимыми. Я очень люблю преображать, реальность, изменять её, создавать и мыслью, и делом, и словом, и картинкой. Все обретает форму, в это я верю. И у всего есть своя суть, для разгадки которой требуется напряжение.

«Индеец», Окленд, Новая Зеландия, 2011 г.

— Как тебе удаётся так точно видеть суть вещей, будь то смысл предмета, понятия или человека, что чаще всего. Видеть других насквозь — это помогает или мешает?

Ну я бы не говорила о себе, что я прям-таки всех вижу. Это обо мне так говорят иногда.

— Ты часто ошибаешься в людях или представляешь их такими, какими они не являются?

Понимаешь, если ты сосредоточен на конкретной детали, ты её и видишь. Ну то есть ты видишь только часть, а целое — оно объемнее. Я всё свожу к абстрактным вещам. Если это предмет, то какой, где он лежит, хранится, зачем он, что он несёт. Так можно с чем угодно играть, «постигая суть вещей». Как о физике Фейнман говорит, что одно за другое цепляется, только это о веществах, а моя игра — с абстрактными понятиями.

«Бесконечность лингама», Пашупатинатх, Непал, 2014 г.

— Но при этом характер, человека в целом ты видишь очень точно.

“

Нельзя не верить в человека, это высшая форма превосходства. Это вредно для печени=) А вот выбрать себя или нет — это уже не от меня зависит. Человек волен. Не мне его привязывать к своему видению.

С людьми есть особенность — они живые. А значит, меняются всё время в соответствии со своими задачами, чувствами, ролями и вообще путём. Если людей овеществлять, то они превращаются в скульптуры, либо идеальны, либо уродливы. Но в каждом есть его ядро, ядро — это то, кем ты пришёл сюда до того, как тебе объяснили, что рисовать на обоях нельзя, в школе надо сидеть ровно, кому-то всё-таки лучше соврать... Это ядро всегда видно, когда человек в одиночестве, чем-то занимается без людей. Тогда он настоящий, и сразу понятно, каким он был ребёнком. Мы часто документы читаем, как в детстве энциклопедию «Почемучка». Я надеюсь, что я вижу потенциал, я верю всегда, что человек его реализует. Нельзя не верить в человека, это высшая форма превосходства. Это вредно для печени=) А вот выбрать себя или нет — это уже не от меня зависит. Человек волен. Не мне его привязывать к своему видению. Поэтому я не ошибаюсь, просто кто-то не хочет верить в то, во что я верю. Я от людей ничего не хочу, кроме того, чтобы они были искренними. Только так я могу общаться. Я этого хочу для себя. Кто-то против бывает. Это не моя ошибка. Характер виден, да. В жестах, в тембре голоса, во взгляде. Мы все это чувствуем.

— Как появился «Скруплз Брендинг»? Что для тебя твоя компания?

«Скруплз» зачался в университетских стенах внутри одной отличной команды замечательных людей. Пути наши разошлись, но я решилась продолжать дело. То ли глупость была, то ли смелость. Я не хотела ни от кого зависеть. Мало продумывала, писала диплом по брендингу в сфере искусства, искала заказы, они срывались. Я радовалась каждой перспективе, а когда отчаялась, случайно зашла на встречу в Ассоциацию выпускников и получила свой первый заказ. Спасибо Ире Авруцкой, она дала мне старт и поверила в меня. Сделали ребрендинг Улей Кейтеринг, и удачно. «Скруплз» — это машинка, на которой я езжу, о ней надо заботиться, делать диагностику, вкладывать, а она тебя довезёт до хороших людей по дороге интересных вызовов. В ней помещается немного людей, за рулём я. Потому что это моя ответственность, и я не хочу её никому отдавать. Но штурман должен быть рядом.

«Скруплз» — это машинка, на которой я езжу, о ней надо заботиться, делать диагностику, вкладывать, а она тебя довезёт до хороших людей по дороге интересных вызовов. В ней помещается немного людей, за рулём я.

— Есть ли планы по развитию «Скруплза»? Как-никак, скоро ему стукнет 10 лет:)

Есть, конечно. Обо мне мало знают, хочется, чтобы знало больше. Так получилось, что сапожник сейчас без сапог. Это надо исправлять. 10 лет — это и опыт в работе, и живость восприятия, вот то, что постараемся показать, а там кривая выведет. Я доверяю реальности. Надеюсь, будем предлагать интересные дизайн-решения бизнес задач. Дизайн-мышление, о котором сейчас много говорят — это просто английский подход к решению дел, он там ещё со времён Вильяма Морриса, если не раньше. Это нация изобретателей. Так как в меня немного попало этого отвара, я постараюсь его не растерять.

— Когда появились понятия «брендинг» и «дизайн»? Зачем они нужны обществу, вообще и современному?

Это вопрос не на одну лекцию. Клейма существовали ещё в древности. А бренд — это клеймо, знак качества. Дизайн как визуальная коммуникация — тоже вещь не новая. Но как индустрия — наверное, это 20 век, активность повысилась после второй мировой. Брендинг был частью маркетинга, а потом выделился в отдельное направление. С точки зрения брендинга, дизайн — это небольшая часть процесса. Если проще, то это инструмент перевода смыслов в образы. Так что я стала все-таки переводчиком=) Люди воспринимают многие вещи эмоционально, образы помогают достучаться до эмоций. Я не вижу разницы между обществом вообще и современным, как и между искусством вообще и современным. Думаю, что это уловка, умелый перевод смысла в образ особенного — современного. Попытка ввести термин без самого понятия. Зачем брендинг? Чтобы выразить индивидуальности компаний, чтобы люди им верили и желательно любили. А зачем дизайн?

Дизайн — это способ придать идее форму. Форма нужна для функционирования, удобства попросту и/или удовлетворения эстетической потребности. Форма зависит от стиля. А стиль — это система деталей, выражающая нутро, суть, философию предмета или образа.

Оформление конференции для Министерства здравоохранения РФ и Рамочной Конвенция ВОЗ по борьбе с табакокурением.

— То есть дизайнер — это тот, кто занимается формированием стиля, исходя из личностных особенностей клиента? Часто ли случается такой идеальный вариант?

Дизайнер — это создатель визуального месседжа клиента в мир. Тут и изобретение, и решение бизнес-задач творчески, и стиль, конечно. Стиль ведь во всем: как вы говорите, ходите, смотрите, во что одеты, что читаете. Индивидуальный стиль. Конечно, разное бывает. Мы работаем с метафорами, она рождает образ. Чтобы её точно подобрать, надо многое узнать о клиенте. Тут ещё важно помнить, что бренд — он живой, потому что метафизичен, его потрогать нельзя. А потому он меняется, взрослеет, стареет и тд. Каждое изменение будет выглядеть по-разному, это отражается на месседже. Тут так: больше знаешь, крепче спишь. Сомнения не мучат. И показать тут надо его, а не тебя, не дизайнера. Это понимание помогает.

Оформление проекта «Летние балетные сезоны» 2015 года.

— Как понять и нащупать свой индивидуальный стиль? Как не попасть в шаблон и сохранить себя?

“

Чтобы не попасть в шаблон, надо прекратить сравнивать себя со всеми и не предавать себя, потом это больно бьёт.

Индивидуальным он будет, если окажешься смел быть с собой честным. Посмотреть внимательно на себя, увидеть особенности, принять их, найти форму их показать. Ответить себе на философские и житейские вопросы: Кто ты? Где ты? Во что веришь? Чего не приемлешь? Кто рядом с тобой? Кто нравится? Все, как на приеме у психоаналитика=) А чтобы не попасть в шаблон, надо прекратить сравнивать себя со всеми и не предавать себя, потом это больно бьёт. Реагировать ни на что не надо, а надо стараться понимать и ощущать. Не стараться соответствовать ожиданиям. Про все забыть и представить себя, например, стихией, и ей быть. Мне помогают абстракции.

— Что такое контральто, как появился сайт contralto.me и легко ли себя открыто творчески выражать?

Я нашла точно подходящую форму для отражения своей сути. Практический смысл назвать так свой сайт в том, что моя фамилия тяжело диктуется, а настоящий в том, что захотелось открыто себя обозначить. Мой тембр голоса — это контральто, однажды в 2002 году во время гастролей Российского Национального Оркестра по Волге, где я волонтёрила, Владимир Теодорович Спиваков заметил за завтраком, что у меня контральто. Я решила ему поверить, так как в музыке понимаю мало. Потом есть стихи у Теофиля Готье, которые так и называются. Контральто — это мой голос, моя суть, то, что я выражаю. Вечное стремление к гармонии противоположных начал, поиск баланса, единство красоты и силы. Целостность. Вечное чередование активного и пассивного, огня и воды, если угодно. В этом моя философия. Самое трудное в её выражении — это баланс, срединная точка, постоянный к ней возврат. Легко ли выражать? Чудовищно сложно! Я мучусь всегда, даже когда вывешиваю какой-то текст или фотографию. Мне тяжело выходить из своего мира и открыто приветствовать внешний. Это как обнажиться перед всеми, для меня это сложно. На сайте я публикую свои работы. В 2011 году я издала книгу своих коротких эссе и назвала её «Контральто», которую можно заказать или почитать на сайте.

— Я знаю, что ты сейчас увлечена «Атлантом». Чем Айн Рэнд тебе близка, похожа ли она на других авторов, повлиявших на тебя?

Для меня все люди, бросающие вызовы, говорят с Богом. Именно он их главный собеседник.

Да, я читаю сейчас «Атлант расправил плечи». Рэнд, как последователь идей античности и в частности Аристотеля, ставит человека в центр мира. Также в ней много от Ницше. Она говорит о том, что величие духа прежде всего, что если можно превозмочь боль, то это уже не боль. Она романтична и верна идеалам индивидуализма. Тут, мне кажется, главный вопрос в том, кто создаёт реальность — человек или среда. Можешь ли ты воплотить замысел в себе, преодолев общественное сопротивление, стремление человека к безопасному удобству. Думаю, её учение — о героизме. Она, наверное, любила богов и героев Древней Греции. Мне нравится её неспособность подчиняться и то, что она не приемлет, когда человек уничтожает другого из-за его достоинств. Она категорична во многом, но точна. Меня всегда интересовали философские модели. Я читала Ницше в 12, но не могу сказать, что сильно поняла его тогда. Это было какой-то бравадой. Мне был близок и Маяковский, его «13 апостол». Для меня все люди, бросающие вызовы, говорят с Богом. Именно он их главный собеседник. Отвечает ли он им? Думаю, да. В 1930 он ответил Владимиру Владимировичу. Те же темы в «Братьях Карамазовых» Достоевского, хотя там много чего ещё. Русский классический роман очень морализаторский, но вопросы психики поднимает отчетливо. Моё отношение к искусству схоже с отношением Рэнд в «Источнике». Оно о жизненной силе, которая проходит через творца и отражает философию времени. Искусство всегда отражает нас. Это зеркало. Конечно, через призму самого художника.

«Дама у зеркала», Венеция, Италия, 2011 г.

— Какая эпоха (или художник) в искусстве наиболее близка тебе и, соответственно, тебя отражает?

Это трудно точно сказать, я отдаю себе отчёт, что мои пристрастия менялись всё время, да и сегодняшнее время оказывает на меня давление: художник и его творчество слиты в одно, поэтому мы не можем отдельно говорить о произведении без понимания авторских и кураторских идей. Я скажу не об историческом времени, а о времени именно искусства. То есть идеи инквизиции и борьбы властвующих семейств в период итальянского Возрождения мне не близки, но, возможно, эти обстоятельства отчасти и породили такое явление как Микеланджело. Мне бы хотелось сказать, что мне близок Рафаэль, но я недостаточно легка, разумна и гармонична. Второй период — это Викторианския Англия, опять же то, что происходило в искусстве, время «Arts and Crafts», появление Вильяма Морриса, Джона Раскина, Уальда. Уальда люблю нежно. Русский авангард мне тоже близок своей дикостью и напором. Думаю, что это истинное лицо России. В нём много степи. Во всех эпохах есть свет, который освещает Человека, этот свет я люблю. Почему-то свет всегда стоит рядом с тьмой. Но за этим объяснениям надо идти к даосам.

«Пластика света», Крепость «Орешек», Санкт-Петербург, Россия, 2013 г.

«Обычное дело», Подмосковье, Россия, 2013 г.

— Расскажи о свей идее клуба, дорастет ли до него «Contralto People» и интересно ли людям читать интервью с нераскрученными персонами.

Сегодня так много шума вокруг, что мне лично хочется слышать конкретных людей, а не тот суррогат, который нам предлагают имиджмейкеры, пиарщики, маркетологи.

Давай говорить просто об идее, куда она приведёт — увидим. Пока получается такой виртуальный клуб. Сколько живу, столько и интересует меня Человек, как дышит, чем он дышит, о чем думает, и главное — как. Меня интересовал персоногенез, я любитель общаться с призраками, с теми, кто говорит со мной со страниц мемуаров, с давно умершими людьми. Почему бы не предложить разделить это моё удовольствие с живыми?=) Человек раскрывается в диалоге, он думает в нем, если хочет подумать, а не просто ответить. Я получаю дикий кайф, когда разговариваю с таким открытым и выражающим свою, а не чужую суть. Если я этого диалога не получаю, мне скучно жить и приходится занимать себя другим. Мой мозг всё время требует работы. И я это делать люблю. Я отдыхаю под аудио книги нон-фикшн. И я ценю именно выстраданное человеческое мировоззрение, а не праздные разговоры о том, что все тщетно и мы все умрём. То, что мы умерём — это не новость. Новость — жить достойно. Поэтому какая разница, идут эти мысли от известного человека или от мало известного. Главное — чтобы человек имел что-то сказать. Думаю, что Contralto People — проект смелый, нацеленный показать миру тех, кто сам себя избрал. Сегодня так много шума вокруг, что мне лично хочется слышать конкретных людей, а не тот суррогат, который нам предлагают имиджмейкеры, пиарщики, маркетологи. Часто суть этих процессов теряется за самими технологиями, а суть в том, чтобы выявить ядро предмета и помочь другим понять эго. Если хотите — воодушевить человека.

«Беги в будущее», Муйнак, Аральское море, Узбекистан, 2015 г.

— Что ты отвечаешь тем, кто считает, что любое начинание должно приносить в первую очередь доход? Contralto People — проект благотворительный, многим в современном мире, где деньги — главное, это не понятно.

Я им отвечу, что жду их предложений.

Любовь — это свобода быть живым и излучать свет. Это Бог, который есть в каждом. Неожиданное знание, что важен ещё кто-то кроме тебя.

— Чем тебя привлекает фотография? Почему ты снимаешь только на плёнку?

Фотография была всегда в моей семье. Множество альбомов по искусству и по фотографии, папа сам снимает и очень любит фототехнику. Я не могу сказать, что я фотограф, и гордо поднять голову, потому что я все ещё учусь и много не умею. Но я люблю свет, тени, контраст черно-белой фотографии, её драматургию. На хорошей фотографии всегда борьба света и тьмы. Там много от живописи старых мастеров. Меня завораживает пластика изображения, это двумерная скульптура. Можно поймать момент, и окажется, что ты поймал кусок вечности. Конечно, если поймал. В этой гонке есть тот азарт, которого мне не хватает в жизни. Я плохо вижу в цвете, я не вижу главного противостояния. Мне почему-то сейчас вспомнился цвет граната Параджанова. А почему плёнка? Рукотворность, штучность и возможность облечь смысл в материальную форму. Я старомодна: для меня во всем, что касается искусства, творчества и вообще Человека, главное — эстетика. Хотя без этики эстетика бывает пуста.

«Полуденный отдых», Хива, Узбекистан, 2015 г.

— Устроим блиц-опрос? Что для тебя природа?

Источник

— Дружба?

Самое главное для меня. Другу нельзя врать и обесценивать его. Потому что удивительно: какого черта никто никому ничего не должен, а связь есть?

— Любовь?

— Безразличие?

Отсутствие жизни, смерть, крайняя точка.

— Семья?

Это канаты, которые могут поддерживать, а могут и тянуть куда-то. Это связи, дорогие мне в жизни.

— Эмоции и чувства?

Индикаторы того, что я живая. Эмоции — это реакции, если подумать, от многих из них можно избавиться, тогда постигнешь дзен=) А чувства — это сокровенное, голос души, самого естества.

— Сила и слабость?

Сила в великодушии и жизнелюбии. Слабость — это мелочность, малодушие и отсутствие желания жить.

— Космос?

За пределами понимания. Абсолютное бесстрастие. Чёрная чем-то заряженная холодная вечность.

— Роли? И чуть шире: тебе часто навязывают социальные роли? Зачем вообще обществу нужны роли?

Роли — это инструмент поведения человека в обществе. Они регулируют отношения. Как на сцене: есть конфликтный персонаж, есть резонёр. Но человек всегда больше, чем роль, потому что он не в театре, а в жизни, хотя порой эти понятия похожи. Да, часто. Я очень переживала когда-то, что не вписываюсь, не вмещаюсь. В ролях удобно, всё понятно, играешь по сценарию, живёшь редко, часто врёшь. Безопасно, понимаешь? Маску надел и не раздражаешь окружающих, а они свои надели, вот и водевиль получается. Всем весело и нестрашно.

Серия «Подмостки реальности», Венеция, Италия, 2011 г.

— Что сильнее всего потрясло тебя за последние несколько лет? Как изменилась твоя жизнь за это время?

Моя способность чувствовать, я много лет думала, что мне не дано. Встреча с важным мне человеком, которой по всем предположениям могло не быть. Скульптура Праксителя в Дельфах. И звёздное небо в горах. Я стала менее застенчива и более откровенна с людьми. Отсекла многое лишнее. Жизнь стала совсем другой, настоящей. Я стала писать.

— Что тебя вдохновляет, что движет по жизни?

Тот кайф, когда я чувствую, что живу. Я еду и вижу переменчивое небо, сосны в солнечном свете, и меня охватывает восторг и кайф от той силы, которая в меня вливается. Меня наполняет поэзия, умный разговор. Музыка. Первый концерт Малера меня потряс. Перспектива всегда окрыляет, начало чего-то большого и мне ценного. Когда я что-то создаю, творю. Когда я вижу естественную красоту, непосредственность поведения человека — я счастлива!